— Потом, пока что не устал.

Лейтенант посмотрел на улицу и, убедившись, что никого поблизости нет, быстро прошел в переднюю и возвратился с сумкой. Толкунов бросил на него довольный взгляд: голода не чувствовал — подкрепился хлебом с маслом из запасов пани Грыжовской, но от ветчины или колбасы не отказался бы. Но Щеглов вытянул из сумки толстую и потрепанную книгу, взглянул на Толкунова и, ощутив его разочарование, усмехнулся и заметил:

— Тут есть и кое-что съестное, капитан, прошу... — протянул Толкунову сумку.

Капитан сделал вид, что еда не интересует его, взял сумку не торопясь, да и, фактически, он не был тут ничем обязан лейтенанту, ведь ему полагался сухой паек.

Толкунов вытрусил все из сумки на стол и свистнул от удовольствия. Все же его прогнозы оправдались: вместо обычного черного хлеба — белый, копченая колбаса, ветчина; шоколада, правда, нет, но сахара интенданты не пожалели.

— Я уже обедал, — отозвался Щеглов от окна.

Капитан оторвал кусок колбасы, стал есть ее без хлеба. Комнату заполнил аромат хорошо прокопченного мяса.

— На вашем месте я не отказался бы, лейтенант. Такая вкуснятина!

— Сыт, — бросил Щеглов сухо.

Капитан отправился в кухню ставить чайник. Он выглянул оттуда через несколько минут и увидел, что Щеглов, стоя у окна, читает книжку. Это не понравилось ему, и он заметил:

— Вы ведь на посту, лейтенант.

— Понимаю это.

— На посту не читают.

— Вы рассуждаете как сержант-разводящий.

— Его права и обязанности определены уставом.

— Неужели вы такой формалист, капитан?

Толкунов краем глаза посмотрел на аппетитную розовую ветчину на столе и подумал: Щеглов, если бы был формалистом, ограничился бы яичным порошком и банкой консервов, и вообще, разве может самый доскональный устав предвидеть и регламентировать все, что происходит в жизни? Тем более тренированный человек, даже читая, как бы вторым зрением способен видеть происходящее неподалеку, по крайней мере, должен увидеть человека в этом тихом переулке.

Произнес примирительно:

— Но смотрите, лейтенант, чтобы не прозевать...

— Можете положиться на меня, — ответил Щеглов уверенно, и капитан окончательно успокоился.