— Считаете?.. — не совсем уверенно сказал Карий. — Что ж, действуйте, майор.

Дом на Костельной стоял в ряду таких же каменных исполинов, вплотную к другим, был, правда, на этаж выше соседних и вроде как гордился этим — уставился в самое небо красной крутой черепичной крышей. Через полчаса он был незаметно окружен, и Бобренок, взяв ключи у Ященко, оставил ее в машине на соседней улице под присмотром Виктора. Узнав, что из ее квартиры есть только один выход, майор вместе с Толкуновым медленно поднимался по лестнице.

24

24

Стефания ушла в столовую на рассвете. Гаркуша пробежался босиком к выходу, проверил, хорошо ли заперта дверь, и снова влез в теплую постель.

Окончательно проснулся Гаркуша уже после девяти, разморенный теплой постелью и сладкими снами. Пружинисто поднялся, прошелся по квартире, прислушиваясь, но не уловил ничего тревожного.

Сделал зарядку до пота и изнеможения — привык держаться в форме и не давал себе никакого послабления. Потом принял холодный душ и с удовольствием растерся чистым полотенцем, вынутым из комода Стефанией.

Гаркуша усмехнулся, вспомнив, как она хлопотала вчера, увидев его. Типичная наседка. Но чистюля, все в квартире вылизано, а простыни накрахмалены и пахнут приятно.

Главное же: у нее совсем отдельная квартира, о которой знал только Федор. Однако Федора нет, и никто не может навести на Гаркушу чекистов.

При воспоминании о чекистах у него начало портиться настроение. Это же надо, они вместе с гауптштурмфюрером Кранке продумали все варианты. Казалось, их группа во Львове законспирирована так, что Смершу никогда не дотянуться до нее, — и вот провал за провалом.

Сначала Грыжовская, потом Федор и Рубас. В самом деле, можно поверить, что энкавэдистам помогает сам черт.

Но до этой квартиры им никак не добраться...

А в случае чего, подумал Гаркуша, нахмурившись, и он тут, как в «мышеловке». Пятый этаж — не выпрыгнешь...

Повесил полотенце и принялся бриться. Привык соблюдать гигиену, сам стирал себе белье и брился ежедневно. Конечно, если были для этого условия.

После бритья освежался одеколоном, постоял еще перед зеркалом, любуясь своим отражением. Как-никак, а у этой Стефании губа не дура, вокруг такого мужика да еще с майорскими погонами можно и потанцевать. Тем более женщине уже около сорока и не из первых красавиц, тело, правда, роскошное, и в кровати активна. Вспомнив ночь, Гаркуша потянулся, как кот, ощутив во всем теле приятную истому, но тотчас одернул себя: не расслабляться. Тут, во Львове, он не для любовных утех. Его сообщений уже второй день ждут в «Цеппелине», а он скалит зубы собственному отражению в зеркале.