Джек. Он где-то здесь поблизости. Красная пелена затмевает мне глаза.

— В чем дело? — шепчет Томмо.

Я гляжу на него.

— Ты пойдешь и закрепишь веревки, — говорю. — А я потом найду тебя. Мне тут нужно кое-што сделать.

Он хмуритца: — Што? Нет, мы должны держатца вместе.

— Я ненадолго, — говорю.

— Я с тобой, — говорит он.

— Нет, с этим я должна справитца сама, — возражаю я.

Он собираетца мне што-то сказать, но я целую его. В губы.

— Доверься мне, Томмо, — говорю. — Вот, забери с собой Неро.

Я передаю птицу ему в руки. Томмо в нерешительности смотрит на меня во все глаза. Вереница мыслей отражаетца на его лице. А потом он безрадостно кивает и удаляетца.

Поцеловать его вот так. Когда я знаю о его чувствах, о его мыслях. «Прости меня, Томмо. Но мне пришлось так поступить».

Он унес с собой мой лук. Но это ерунда. У меня в ботинке нож. Я бесшумно шагаю по коридору. Сердечный камень начинает теплеть. Неслышно ничего кроме моего дыхания и сердцебиения.

Единственный факел на стене почти догорел. Дальше темнота. Темнота и тишина. Я беру этот факел со стены. Поднимаю его повыше, освещая себе дорогу. Коридор закончитца шагов через двадцать. А дальше каменная лестница, убегающая наверх.

Я останавливаюсь у подножья каменной лестницы. Она круто забирает вверх.

Саба. Саба.

Отражаетца от стен голос и пробегает у меня по спине. Он сидит где-то в темноте, где-то в глубинах моего подсознания. Как будто он принадлежит этой темноте.

У мурашки пробегают по телу. Меня одновременно бросает то в жар, то в холод. Нет. Нет, никакова. Это всего лишь воображение. Я чувствую сердечный камень. Он гораздо теплее. Я начинаю взбиратца по ступенькам.

Когда я взбираюсь на самый верх, то вижу деревянную дверь. Старую, исцарапанную. Сердечный камень горит огнем. Он по другую сторону. Я открываю дверь. Вхожу внутрь. Комната полупуста, в полумраке. Тусклый свет. Свечи. Стул с высокой спинкой. Повернут лицом к огню в очаге.

Он поднимаетца со стула. И поворачиваетца ко мне лицом.