— О, как же я извелся, пытаясь тебя найти!

— Я поступила глупо, ужасно глупо и непоследовательно! Простите меня, сэнсэй! — всхлипнула Джулия, чувствуя, что сжимают ее точно стальным обручем, и впервые радуясь этому ощущению.

— Будет, любовь моя! Теперь всё позади. Теперь я с тобою.

Стоит ли описывать, как перепугалась она, попав в местность, доселе ей не знакомую, как взбудоражил ее воображение дикий рев медведя, набредшего на малинник, как заставил прирасти к земле леденящий душу вой койота и каркающее лаянье лисицы. Девушка тысячу раз пожалела, что сбежала от учителя, тысячу тысяч раз — что заставила его страдать.

— Вы, наверное, и на край света последовали бы за мной…

— С телепортатором Аризу Кей это не так уж и сложно, — обмолвился Кристиан, гладя ее по голове.

В траве натужно стрекотали кузнечики, сновали взад-вперед деловитые жуки, по-прежнему надрывался комариный хор, но ни синьора-в-черном, ни красавицу-итальянку нимало сие не заботило: они были поглощены друг другом и друг в друге находили успокоение. Разноголосица ночного луга — а солнце уже давно село за горизонт — расцвела для них упоительной симфонией, невдалеке глухо ворчала так и не посмевшая пролиться дождем туча, да убаюкивающее шумел не враждебный теперь лес.

— Ты жизнь моя, — оглушительным шепотом проговорил Кимура. — И я б не мог вообразить с собою рядом никого прекрасней. Позволь же мне сопутствовать тебе.

— Совсем-совсем повсюду? — подняла глаза Джулия.

— Так, чтоб тебя не тяготить.

— Нам всё же стоит договориться, — проронила она, дрогнув от предстоящего объяснения. — Я потому так долго вас чуждалась, что не была уверена… — она запнулась, подыскивая слова. — Вы согласитесь быть мне просто братом?

— Братом? — переспросил Кристиан, и ей не удалось уловить его интонацию, отчего волнение ее заметно возросло.

— А я для вас — сестрой. Что ж тут такого?

Она зажмурилась, предвидя, к чему приведет столь неуклюжее и рискованное откровение, ведь иного подобное высказывание изрядно бы озадачило, ввело бы в заблуждение и, вернее всего, охладило бы любовный пыл настолько, насколько мороз побивает преждевременно распустившиеся почки. Но, вопреки ее предчувствию, Кристиан лишь крепче сжал ее в объятиях.

— Идеально! — прошептал он, и, несмотря на темноту, Джулия могла бы поклясться, что он светится от счастья. Ибо его «идеально» не отдавало ни каплей фальши и содержало в себе в равной степени безоговорочное согласие и граничащий с самозабвением восторг.

— Ты будешь восхитительной, безмерно обожаемой моей сестрою!

Тут уж настал ее черед засветиться от ликования.