Но вот Елена закончила институт, и ее распределили в Лагойский район Белоруссии заведовать сельской амбулаторией. Антон попросил в Минздраве СССР по возможности оставить ее в Москве. Объяснил все, как есть. Там вроде бы вошли в его положение, но ответили: «Сейчас это сделать уже невозможно. Через годик направим на ее место врача из новых выпускников, а вашу подругу отзовем».

А пока дочурку помогала воспитывать бабушка. Его же она называла «папа-мама».

Переписка между Еленой и Антоном велась активная. Елена писала, что население ее поселка живет в землянках, так как редко у кого сохранились избы. Здоровье у всех ослаблено, она здесь нужна людям. Но как бы ни уставала, живет надеждой на скорую встречу с ним, с его дочуркой.

Дождавшись, наконец, замены, возвратилась в Москву.

Антон обратился с рапортом к руководству управления, в котором, как было принято, докладывал о своем намерении построить семью с Громовой Еленой Петровной — беспартийной, преданным Родине человеком.

Беседовавший с ним кадровик, отпив глоток крепкого чаю, не преминул отметить, что это уже второй брак Буслаева, что говорит-де о его «аморальности», «неумении уживаться с людьми». Упрекнул и за то, что он-де — «плохой отец», коли лишил ребенка матери.

— Аморально, когда мужчина — двоеженец либо гуляка, — возразил Антон.

— Это все одно, — отвел его довод кадровик. Перелистав материалы произведенной, будто на допуск к секретам, проверки, промычал едва слышно: — Стало быть, гражданка Громова Е. П. жила на территории, оккупированной фашистами.

— На территории, освобожденной от гитлеровских захватчиков, — уточнил Антон. — И не по доброй воле, а была направлена туда по окончании медвуза Минздравом СССР. Заведовала там сельской амбулаторией.

Зазвонил телефон.

— Копейкин слушает, — сказал в трубку кадровик. — Разобрался, товарищ полковник. Что сказать о нем… Бабка его попадьей была. А так, работник как работник. Звезд с неба не срывает, правда. Биография? От грузчика до бригадира поездной бригады прошел… Лучше перестраховаться? Слушаюсь, товарищ полковник!

Кадровик, положив трубку на аппарат, поднял глаза.

— А ты уверен, Буслаев, что ее не завербовали там? Недобитых гестаповских прихвостней в Белоруссии и сейчас пруд пруди. Всякие там полицаи, бургомистры, националисты… В случае чего, с тебя первый спрос. Представляешь: жена чекиста — гестаповский агент!

— Я верю Елене как себе! — твердо сказал Антон.

Бесцеремонность кадровика, унижавшая человеческое достоинство, удивляла. В то же время это было испытание и проверка, но уже не невесты, а его самого: насколько сильны его чувства к ней. Так и не дождавшись разрешения отдела кадров, Буслаев зарегистрировал свой брак с Еленой в районном загсе.