Но все же это означало смерть. Сайхун знал: если бы ему удалось нарушить запрет Великого Мастера и поторопиться к слиянию с пустотой, он вряд |ли достиг бы врат портала. Он признался себе, что в сущности собирался \ совершить самоубийство. Это было бы напрасно. Тогда он был бы обречен на I повторное рождение – в том случае, конечно, если его душа будет собрана.

Сайхун сел и занялся медитацией. Он говорил себе, что больше не станет!• пытаться уйти из жизни, что не будет больше стараться что-либо завершить. Он соединил вместе пальцы рук, так что они образовали кольцо. Потом он почта закрыл глаза, сосредоточив взгляд в точке на полу в нескольких футах от него. Затем постепенно перевел мысли на дыхание, добиваясь, чтобы оно стало ровным и глубоким. Чем более длинными становились вдохи и выдохи, тем больше успокаивался разум.

Много лет назад учитель спросил его, существует ли он. Теперь он снова задумался над этим вопросом. Тело, которое служило надежной гаванью и оболочкой его воинской гордости, теперь вызывало в нем искреннее желание избавиться от него. Он видел, как из его физической оболочки возносится дух. Следовательно, сделал вывод Сайхун, тело не является истинной сущностью. Стоит ему покинуть тело, как оно тут же опадет и погибнет. Немедленно начнется разложение. Тело превратится в воду, химические компоненты и мельчайшие частицы. После этого его сущность безусловно должна стать астральным телом, которое тогда поднялось к потолку комнаты. Но этот дух обладал сознанием и волеизъявлением. При этом он мог видеть свою физическую оболочку; еще он мог путешествовать. В принципе, его сущность возникла из разума или, если точнее, и была собственно разумом.

Где же находится разум? – спросил он себя. Где источник его сознания? Он ждал отвега, но его все не было.

Где находится разум? – снова спросил он. Тишина.

И туг его пронзила дрожь. Душа! Разум и душа были единым целым. Не тот разум, который существует в мозгу человека, но гораздо больший разум – крохотная частица жизненной силы, которая истекает из вселенского Единства.

В конце концов он понял, что сияние, которое оставалось после того, как были уничтожены все остальные проявления жизни, было не чем иным, как крохотным, далеким отражением всемогущего космического Единства, капелькой росы вдалеке от сверкающего океана. Существует ли он? – спросил себя снова Сайхун. Нет. Он уже не раз приходил к выводу, что само понятие его индивидуальности было ошибочным. Он не раз соглашался с тем, что является частью общего, а общее является частью его. Раздельность была обычной иллюзией.