— Ну, хорошо, пусть не предприниматель, но хотя бы инженер. А то часовщик — как-то не вяжется с богатым англичанином.

— Наоборот, — живо возражает Семен Яковлевич. — Часы — мое хобби, как теперь говорят. Ведь англичане — известные чудаки. Другое дело, что сама моя национальность с началом войны оказалась не слишком удачной. Кое-кто даже подозревал во мне английского шпиона. Чтобы разубедить их, я сделал «финт ушами», — смеется Побережник. — Стал брать подряды в качестве электромонтера. Обзавелся шлямбуром, бермановскими трубками, прочим инструментом. Менял проводку, ставил розетки. Ни один полицейский или контрразведчик никогда бы не поверил, что разведчик-джентльмен из Интеллидженс сервис будет заниматься таким пыльным делом. А для окружающих все понятно: англичанин поиздержался, перевести деньги из-за границы невозможно — война. В семье жены меня стали уважать за то, что не чураюсь физической работы. Кстати, сама Славка записалась на курсы стенографии, не хотела сидеть дома без дела. Я не возражал. Думал со временем подключить ее к моей работе…

За множеством неотложных дел Побережник но заметил, как подкралась осень. О ней напомнили опавшие листья каштанов. Совсем недавно они редкими светлячками желтели на софийских бульварах, а теперь устилали их сплошным ковром. В прошлом году в это время он четко отмечал дни и недели, напряженно следя за гигантской битвой, разгоревшейся на берегах Волги у Сталинграда. Кстати, «Кама», с которой держала связь софийская «Волга», еще осенью сорок первого перебазировалась на Волгу, только не к месту впадения в нес дочери-реки, а в Куйбышев. Там, на одной из окраин, стояло окруженное высоким забором неприметное здание, «объект Баня», как именовалось оно в секретных документах, откуда радисты Центра — разведывательного управления Генштаба — выходили на связь с десятками своих корреспондентов в разных странах. Но об этом разведчик, естественно, не знал.

Люди по-разному реагируют на приход осени. На одних она нагоняет хандру, у других дают себя знать разные хвори. Здоровье у Побережника было прекрасное. А настроение после разгрома ударной группировки вермахта под Курском и подавно. Красная Армия продолжала гнать немцев. Он надеялся, что недалек день, когда она придет на берега Днестра. Там уже рукой подать и до его родины — села на семи холмах, которое и при румынах сохранило свое старинное название Клишковцы. Как только его освободят, он обязательно попросит Центр навести справки о своих близких, от которых давно не имел вестей.