Я глубоко убежден, что каждый юноша должен пройти школу военной службы, — это крайне необходимо для последующей жизни.

Лично мне флот дал ту «закваску», которая помогает и теперь жить и работать. И когда мне в жизни бывает нелегко, я вспоминаю годы войны, проведенные на флоте, и понимаю, что тогда было еще тяжелее. И ничего — выжил, выдержал, и надо ломить дальше, до конца…

Нас было полторы тысячи юнг. И сегодня все с огромной благодарностью и теплым чувством вспоминают при встречах флот. Нашелся лишь один мерзавец — один из полутора тысяч! — который сказал: «Я проклинаю эти годы и эту службу».

Характерная деталь. Никто из моих боевых товарищей не потерялся в жизни, не опустился, не спился. Все, как говаривали в старину, вышли в люди. Есть среди них адмиралы, известные ученые, артисты, рабочие: Коля Махотин — доктор технических наук, лауреат Государственной премии; Вадим Коробов — вице-адмирал; Василий Копытов — контр-адмирал; Виктор Бабасов — Герой Социалистического Труда; Борис Штоколов — известный певец; Виталий Гузанов — писатель… Перечисление это можно было бы множить и множить.

В творческих и жизненных успехах бывших юнг опять же «виновата» военная служба. Она дисциплинировала нас, учила видеть цель и добиваться ее.

А учили нас крепко. Вспоминаю Соловки, были там ребята сильные и не очень, дерзкие и скромные, неизбалованные и «маменькины сынки». Одним словом — разные. И из этих «разных» надо было сформировать настоящих воинов — крепких, выносливых, профессионально подготовленных. Чтобы, придя на боевой корабль, они органично влились в сплоченный и монолитный коллектив, имя которому гордое и прекрасное — экипаж.

Когда мы встречаемся, всегда с любовью вспоминаем начальника школы Авраамова — человека внешности суровой, поначалу одним своим видом вгонявшего нас прямо-таки в шоковое состояние. И лишь позже мы поняли, какой это добрейшей души человек! Авраамову я посвятил первый свой роман «Океанский патруль».

Но спуску он нам не давал. Жили мы на Соловках в землянках, нами самими вырытых и оборудованных. Комаров там уйма, спать нас заставляли нагишом. Утром, по холодку, — это ведь Север! — построят всех в колонну в чем мать родила — и пробежка километров 5—6. Потом к озеру: первая четверка — в воду, вторая — в воду, третья — в воду и т. д. А по берегам старшины ходят и смотрят, чтобы никто к берегу не приближался. Умеешь плавать, не умеешь — барахтайся как можешь. Я, например, не умел. Но деваться было некуда, и быстро научился. От стыда.

Или ходьба на шлюпках, в которой Авраамов был великолепным специалистом. Поставим паруса и идем. Шлюпка дает крен на левый борт, а он приказывает всей команде: «Ложись на левый борт». Ляжем и, почти касаясь ухом воды, идем дальше. Берег уже еле заметной кромкой обозначился. Вода в Белом море прозрачная, дно видно. Авраамов останавливает шлюпку и заставляет нас нырять и достать дно. А в доказательство мы должны были что-то принести с грунта. Это была прекрасная школа, которая делала из мальчишек мужчин.