Пирри большим пальцем проверил остроту мачете. Достаточно острое, чтобы сбрить бороду. Обеими руками он занес мачете над головой человека. Шея у того была не толще шеи антилопы-прыгуна, обычной добычи Пирри. Мачете так же легко разрубит плоть и кости, голова с той же легкостью соскочит с шеи и откатится. Пирри подвесит ее за кудрявые волосы на час или два на ветке, чтобы из перерубленной шеи стекла кровь, потом закоптит на медленном огне костра из зеленой листвы, потом положит в небольшую дорожную сетку из коры и отнесет хозяину-браконьеру, Четти Сингу, чтобы получить свою награду.

Задержав лезвие, прежде чем опустить, Пирри почувствовал сожаление. Он был настоящий охотник и потому в момент убийства всегда жалел добычу; племенная вера заставляла уважать добычу, особенно хитрую, храбрую и достойную.

«Умри быстро», — молча попросил он.

Он уже готов был опустить мачете, когда негромкий голос позади произнес:

— Удержи лезвие, мой брат, или я пробью ядовитой стрелой твою печень.

Пирри так удивился, что подпрыгнул и в воздухе повернулся.

В пяти шагах за ним стоял Сепо. Лук его был натянут, стрела прижата к щеке, и кончик стрелы, черный и скользкий, смотрел в грудь Пирри.

— Ты мой брат! — удивленно ахнул Пирри. — Плод чрева моей матери. Ты не выстрелишь в меня.

— Если ты в это веришь, Пирри, брат мой, ты еще глупее, чем я считал. Кара-Ки хочет, чтобы этот белый человек жил. Выпусти хоть одну каплю его крови, и я пробью тебя стрелой от грудины до хребта.

— А я, — сказала Памба, его жена, стоявшая в лесной тени за Сепо, — стану петь и танцевать вокруг тебя, когда ты будешь дергаться на земле.

Пирри резко попятился. Он знал, что можно попытаться уговорить Сепо, но не Памбу. Он очень уважал свою невестку и боялся ее.

— Мне обещали большие сокровища, если я убью вазунгу, — пронзительно выкрикнул он. — Я всем поделюсь с вами. Столько табаку, сколько сможете унести. Я отдам его вам!

— Стреляй ему в живот, — жизнерадостно приказала Памба, и рука Сепо дрогнула от напряжения, с каким он удерживал стрелу; Сепо прищурил глаз, корректируя цель.

— Подожди! — завизжал Пирри. — Я люблю тебя, дорогая сестра. Ты ведь не позволишь этому старому дураку убить меня?

— Сейчас я чихну, — холодно сказала Памба. — Если, когда я открою глаза, ты еще будешь здесь…

— Ухожу! — закричал Пирри. — Ухожу!

Он отскочил на десять шагов, скрылся в подлеске и, как только убрался с линии огня, завопил:

— Грязная старая обезьяна!.. — Они услышали, как он в ярости рубит ветки. — Только такой дряхлый сладострастный бабуин, как Сепо, мог жениться на безумной старой карге!