— А что там рядом было? — поинтересовался Рябцев, остановившись.

— Рядом?! — переспросил Алик Олисевич. — Рядом, через дорогу, что-то было… Больница… Точно, Центр Святой Параскевы!

— О! Молодец, — задумчиво произнес бывший капитан. — Тогда пошли к этой святой Параскеве! Посмотрим!

Минут через пять они остановились перед странно развернутым к улице трехэтажным домом. Между домом и проспектом слева стояли детские качели, за ними — детский деревянный домик. Справа, за зелено-желтым деревянным заборчиком вокруг столика, сработанного из небольшой квадратной столешницы, прибитой к двум пенькам, расположились маленькие пеньки-табуретки. У ближнего пенька лежала пустая бутылка из-под водки.

Алик уверенным шагом направился туда. Рябцев поспешил за ним. Остановились у мокрых пеньков.

— Здесь, — твердо произнес Алик, наклонился, поднял с земли водочную бутылку, понюхал.

Лицо его изменилось. Он поднес бутылку горлышком к уху, послушал, передал Рябцеву.

Рябцев тоже понюхал, поднес к уху и застыл. Лицо его выразило изумление.

— Море шумит, — сказал он и оглянулся по сторонам, словно в поиске этого моря. — Тут мы его днем не найдем. Разве что проверить подвалы этого дома… Нет, лучше сюда ночью прийти. Чтобы сейчас время не тратить.

— Ночью? — без энтузиазма в голосе переспросил Алик.

— Когда нормальные люди ходят по городу, бомжи прячутся в подвалах. Когда люди возвращаются домой, бомжи выходят в город. Это же понятно, — проговорил Рябцев. — А никто, кроме бомжей, нам про этого море-мана не расскажет. Я так думаю… Кстати, ты по телефону сказал, что тебе плохо стало, когда около него сидел?

— Не сразу, пока был пьяным, как и он, было плохо, но в другом смысле… То есть было почти хорошо. А потом, когда стал трезветь, то замутило.

— Сильно?

— Да, сильно. Я же сначала совершенно пьяным был! Поэтому, наверное, и не мутило. И он тоже пьяный был. А потом и сердце заболело.

Рябцев тяжело вздохнул. Задумался. Присел на мокрый пенек и предложил Алику сесть рядом. Алик подтянул накидку, чтобы не намочить джинсы. Присел. Задрал голову вверх, и тут же мелкие капли дождя освежили его лицо своими холодными уколами.

— А ну-ка давай проанализируем! — предложил Рябцев, обернувшись к Алику. — Всё, что мы знаем об этих странных случаях, происходило ночью. То есть происходило, когда бомжи пьяные, если насобирают днем на бутылку… И ведь ты, когда ты на аномалии натыкался, был трезвым. Да?

— Да, — подтвердил Алик, размазав ладонью капли дождя по лицу.

— А вчера ты был пьяным, и ничего не ощутил, пока не начал трезветь. Да?