Либо он чрезвычайно уверен в том, о чем пришел сказать, либо у него напрочь отсутствует совесть.

— Да, много времени прошло. Мне стало труднее бывать здесь с тех пор, как вы стали проводить так много времени в этом времени. Приходится устраивать свидания в других местах.

На этот раз Коффин действительно насторожился, хотя на его позе или голосе это не отразилось. Явно этот человек зашел сюда не случайно. Это подтверждалось не только его словами, но и его поведением. Но в таком случае, кто же это такой? Теперь Коффин заволновался. В ящике журнального столика лежало два заряженных пистолета. Стоит сделать два шага, и он будет на мушке.

— Что за бред вы несете, приятель?

— Бред? — улыбка исчезла. — Я знаю этот дом не хуже тебя, Роберт Коффин.

— Если вы сбежавший из лечебницы маньяк, сэр, то являетесь наиболее шикарным маньяком из тех, что я когда-либо встречал. Кто вы? Что вам от меня надо?

— То, что мне от тебя надо, Коффин, я имею уже многие годы, только ты об этом не подозреваешь.

— Откуда вы знаете мой дом, и что это в нем изменилось?

— Со временем я об этом расскажу. Но сперва имя. Ты узнаешь его легче, чем меня. Имя это Киннегад. Коффин прищурился.

— Что? Что ты сказал?

— Киннегад. Я уверен, что ты его не забыл. В наступившей тишине было слышно лишь потрескивание огня. Коффин в упор смотрел на посетителя, медленно качая головой.

— Это безумие, — пробормотал он.

— Безумие? Если кто-нибудь и двинется рассудком сегодня ночью, то уж конечно не я, отец.

— Я думал, что ты умер, — голос Коффина упал до нервного шепота.

— Вполне мог бы, благодаря твоим заботам. На этот раз содрогнулась не земля, а сам Коффин. Он нащупал кресло позади себя, тяжело опустился в него, неотрывно глядя на своего неумолимого визитера.

— Я… я никогда бы не узнал тебя.

Пистолеты в ящике стола, хитроумные планы на этот вечер — все теперь забылось.

Флинн Киннегад засмеялся, и смех его был похож на трение о дерево наждачной бумаги.

— Куда тебе! Ты ведь ни о чем не беспокоился, кроме самого себя, — он развел руки, ловко повернувшись на месте. — Как видишь, отец, мы оба преуспели, хотя тебе, конечно, все равно.

Коффин ничего не сказал.