— В сущности, — продолжал Киннегад, — у меня сейчас дела идут лучше, чем у тебя. Ведь у «Дома Коффина» недавно появились какие-то проблемы, не так ли? Бизнес здесь трудная вещь, приходится вступать в неожиданную и неразумную конкуренцию.

Поскольку Коффин все так же молчал, Киннегад стал разглядывать портрет Мериты; который стоял на полке.

— Ведь есть проблемы, отец? Должен заметить, что я несу ответственность за большинство из них.

Эти слова в конце концов спровоцировали ответ.

— Ты? Каким образом?

— Потому что я — «Редлайн», отец. Тот самый неизвестный конкурент, которого больше интересует раздел рынка, чем выгода. Это я. И дюжина других компаний тоже. Я долго и тяжело трудился для того, чтобы сделать твое положение настолько трудным, насколько это только возможно. Но это все ничто по сравнению с теми неприятностями, которые я собираюсь причинить тебе чуть погодя.

Двадцать пять лет я ждал этого дня, готовил его, таился, стараясь не сталкиваться с тобой напрямую. Ты знаешь, ведь это не просто двадцать пять лет ждать момента истины. Заметь, как хорошо я сумел скрыться за всеми этими соединенными между собой корпорациями. Сомневаюсь, что хотя бы половина из моих подчиненных знает, кто их настоящий босс. Много времени заняло размещение стоящих доверия людей на нужных местах, и не только внутри моего концерна, но так же и внутри твоего. О да, именно я причина твоих многочисленных маленьких неприятностей, приключившихся за последние годы. К сожалению, я не мог прибавить тебе седых волос, они у тебя и так уже все седые.

Коффин яростно вспоминал. Неожиданный провал торгового предприятия в Мельбурне, потеря его незаменимого человека «номер три» в Шотландии, банкротство лесопильной компании в Крайстчерч: все эти катастрофы, которым трудно было найти разумное объяснение. Он упомянул о них своему нежданному посетителю, и каждый раз тот удовлетворенно кивал.

— Да, это все был я. В каждой из них. За исключением потонувшего без моей помощи почтово-пассажирского судна «Виктория». Тут я не при чем, хотя думаю, что сама природа взялась тогда мне помочь.

— Помочь в чем? — осторожно спросил Коффин.

— Как в чем? В моей работе, которая сводилась к тому, чтобы сделать тебя ничем. Разорить тебя. Свести тебя до уровня нищеты, в которой жил я, когда ты бросил мою мать, мою сестру и меня самого.

— Я никого не бросал! — впервые с тех пор, как Коффин узнал, кто такой его посетитель, он заговорил резко. Он почувствовал, что возвращается памятью назад, назад через прожитые годы, чтобы убедиться, что он сделал тоща все правильно.