— Даниил Васильевич, и смоляне, что к нам перешли сегодня, сказывают о том же.

Щеня утвердительно кивнул и глазами повелел писарю: «Записывай о том».

По воеводской избе прокатился потревоженный шепот собравшихся на военный совет. С минуту молчал и Щеня: русская рать под Дорогобужем была меньше, хотя и насчитывала около тех же сорока тысяч воинов. Прикинув в уме соотношение сил, старший воевода все тем же ровным голосом продолжал расспросы:

— Много ли конницы у литовцев?

— Больше половины войска. Почти все всадники у них в броне. Легкоконных почти нет.

— Как идет гетман Острожский? Каким порядком?

— Дальних сторожей не видели. Идут без опаски, кучно. Оружие пеших воинов везут на телегах. В походе не растягиваются — гетманские похалики — слуги — следят за походным порядком строго. Могут ударить при встрече разом — конница быстро сойдется воедино, дорога позволяет.

— Огневой бой есть? Много ли пищалей у гетмана?

— Есть, но мало. Огневого боя у нас поболее.

— Где идет сам князь Константин?

— Гетман Острожский держится в голове войска. Свита у князя большая. И знамен вокруг него много.

— Сторожить по пути ворогов оставил людей?

— Оставил, князь Даниил Васильевич. Воинов надежных. Новости какие будут — прибегут в Дорогобуж о дву конь.

По лицу и по тону голоса было видно, что первый воевода московского войска доволен. Он теперь впал о подходившем противнике все, что ему и требовалось знать. Еще раз одобрительно оглядев сотника, с которым ратная судьба свела его еще на ливонской границе, Щеня сказал:

— Молодец! Передай мое доброе княжеское слово ратникам, что охотниками с тобой ходили. А разведку, Кузьма, веди и далее — мне все о войске гетмана знать надобно. Бди вражью рать! Иди.

Вновь отвесив князю земной поклон, Новгородец, держась с достоинством, вышел из воеводской избы под одобрительный гул голосов участников военного совета. Но шлем надел только в сенях. Был рад за себя и своих людей: задание, данное ему старшим воеводой, он исполнил в честью.

Все внимание собравшихся было приковано теперь к Даниилу Васильевичу. За ним на военном совете оставалось последнее слово.

Щеня тяжелой рукой осторожно расправил лежащий перед ним пергаментный лист с картой Смоленщины. Пододвинул к себе подсвечник. Прикинув про себя расстояние от Ужи до Ведроши, с удовлетворением отметил, что обходных дорог в здешних местах больше нет. Одна большая Московская дорога ведет к Дорогобужу, а лесами к нему большому войску, даже конному, летом не пройти — кругом топи да чащоба. Так что все должно решиться на Митьковом поле. Город с его еще не совсем починенной деревянной крепостицей защищать не следует. Сражаться — так только в чистом поле. Дорогобуж будет за спиной.