– Мне показалось, – сказал он, – что ты узнал меня еще до того, как я назвал свое имя; ты, должно быть, видел меня раньше и знал, что я приду к тебе как беглец?

– Да, – ответил Петиций, – я видел тебя в Риме; но еще до того, как ты пришел, я знал, что ты скоро будешь здесь.

– Как же так? – спросил Помпей.

– Сегодня ночью я видел тебя во сне, – сказал Петиций, – но не таким, каким ты был в Риме – повелителем и триумфатором, а униженным и поверженным, просящим приюта на моем корабле. Вот почему, увидев в лодке человека, который махал плащом и умолял о помощи, я вскрикнул: «Это Помпей!»

Помпей ничего не ответил, только вздохнул, склонив голову перед волей богов, пославших этот сон, провозвестник истины. В ожидании ужина Помпей попросил теплой воды, чтобы помыть ноги, и масла, чтобы затем натереться им. Один из матросов принес ему все, что тот просил. Помпей оглянулся вокруг себя и печально улыбнулся: у него больше не было ни одного прислужника. Он начал разуваться сам.

Тогда Фавоний, тот самый грубиян, который сказал Помпею: «Так топни же ногой!», тот самый насмешник, который говорил в Диррахии: «Не едать нам в этом году фиг в Тускуле!», Фавоний со слезами на глазах опустился на колени и, невзирая на протесты Помпея, разул его, омыл ему ноги и натер его маслом.

С этой минуты он не переставал ухаживать за ним и оказывать ему все услуги, которые оказывал бы ему не только самый верный слуга, но и самый покорный раб. Через два часа после того, как он принял на свой борт Помпея, капитан судна увидел на берегу человека, который подавал сигналы бедствия.

За этим человеком отправили шлюпку, подобрали его и привезли на корабль: это был царь Дейотар. На следующий день на рассвете они подняли якорь и двинулись в путь.

Помпей миновал Амфиполь. Затем по его просьбе судно взяло курс на Митилену; он хотел забрать там Корнелию и сына. Они бросили якорь перед островом и послали на берег гонца. Увы! он нес вовсе не ту весть, которой ждала Корнелия после письма, отправленного из Диррахия, в котором сообщалось о поражении и бегстве Цезаря.

Гонец нашел ее исполненной радости.

– Вести от Помпея! – воскликнула она; – о, счастье! он, несомненно, сообщает мне, что война закончена?

– Да, – сказал гонец, качая головой, – закончена… но не так, как вы ожидаете.

– Что же тогда случилось? – спросила Корнелия.

– Случилось так, что если вы хотите в последний раз приветствовать своего супруга, госпожа, вновь приступил посланник Помпея, то следуйте за мной, и приготовьтесь увидеть его в самом плачевном состоянии и на судне, которое даже не принадлежит ему.