Помпей колебался; но между тем он и его спутники видели, как поблизости вооружаются корабли Птолемея, и как его солдаты рассеиваются по морю. Может быть, это делалось в честь Помпея? Такая мысль казалась вполне естественной. К тому же, выказать сейчас недоверие значило бы дать убийцам повод к оправданию их преступления.
Тогда Помпей, обняв напоследок Корнелию, которая уже заранее оплакивала его смерть, приказал двум центурионам из своей свиты, Филиппу, одному из своих вольноотпущенников, и одному рабу по имени Скиф подняться первыми; и поскольку Ахилла протягивал ему руку с борта лодки, он обернулся к своей жене и сыну, прощаясь с ними строками из Софокла:
Свободный муж, к тирану в дом входящий, Рабом его становится тотчасГлава 71
Глава 71
Это были последние слова, с которыми Помпей обратился к тем, кто был дорог ему. Затем на минуту воцарилось торжественное молчание, пока он переходил с корабля в лодку; потом лодка наконец отошла от корабля, и весла направили ее к берегу.
Корабль остался на месте; все друзья Помпея столпились вокруг его жены и сына и смотрели, как он удаляется. Расстояние от корабля до берега было велико. В маленькой лодке, затерявшейся среди водной глади, все хранили молчание. Это молчание тяготило сердце Помпея, как безмолвие смерти.
Он попытался нарушить его; он оглядел всех этих людей одного за другим в надежде, что может быть, хоть кто-нибудь заговорит с ним первым. Все были молчаливы и угрюмы, как статуи.
Наконец его взгляд остановился на Септимии, который, как мы уже сказали, приветствовал его при встрече титулом императора.
– Друг мой, – сказал он ему, – ошибаюсь ли я, или моя память пока меня не обманывает? Мне кажется, что ты когда-то воевал вместе со мной.
Септимий утвердительно кивнул ему в ответ, но не сопроводил этот знак ни единым словом; казалось, это воспоминание Помпея ничуть не тронуло его. Звук, рожденный голосом беглеца, угас, не оставив эха в сердцах этих рабов и евнухов.
Помпей вздохнул и, достав свои таблички, на которых он заранее написал по-гречески речь, с которой намеревался обратиться к Птолемею, перечитал и подправил ее. Тем временем, по мере того, как лодка приближалась к земле, стало видно, что царские офицеры собираются к той точке на берегу, куда она должна была причалить.
Это вселило некоторую уверенность в Корнелию и друзей Помпея, которые оставались на палубе, чтобы видеть, что произойдет дальше. Но этот проблеск надежды скоро угас. Лодка уткнулась в берег. Помпей поднялся, чтобы сойти на берег, и, вставая, оперся на плечо Филиппа, своего вольноотпущенника.