— А говорить он может?

— Может, но старается этого не делать.

— Почему?

— Это ты спроси у него… Наверное, не хочет, чтобы люди лишний раз напоминали ему о его горе. Они ведь каждый раз начинают разговаривать с ним, забывая, что он не слышит их… Это очень обидно ему.

— Да…. хорошего в этом мало… Он, что, живёт здесь один?

— Нет, жена и дети живут в бывшем отцовском доме, а он бывает здесь только днём… Так ему удобнее.

— Ты думаешь, у него есть всё, что я написал?

— Я не знаю, что ты там написал, но думаю, что есть.

Когда они ехали сюда, Талгат обдумывал, что им может понадобиться там, в ущелье. Когда были в лагере под Берлином, он видел, какое оружие кому больше нравиться и он им лучше владеет.

Надир-хан вернулся поздно ночью. Талгат проснулся от лая собаки. Она почувствовала чужих людей. Он слышал, как Надир-хан вошёл в комнату, зажёг лампу и, увидев спящих, тихо вышел во двор. Было слышно, как скрипнула калитка.

Утром они проснулись от детского смеха. Талгат поднял голову и увидел в дверях две детских физиономии. Они с интересом разглядывали чужих людей. Заметив Талгата, захихикали и выскочили во двор. Через какое-то время появились вновь.

Талгат улыбнулся и сказал:

— Здравствуйте! — они снова засмеялись и убежали.

Когда вышли во двор, там, у очага, уже стояла женщина и что-то готовила. Увидев незнакомых мужчин, она смутилась и закрыла лицо. Надир-хан сидел неподалёку и что-то мастерил для детей. Они стояли у него за спиной.

После завтрака стали готовиться в обратный путь. Надир-хан отослал жену и детей домой, а сам переоделся в камуфляжную форму. Они вышли со двора и уже хотели повернуть на старую дорогу, но Надир-хан покачал головой и показал в обратную сторону. Обойдя дом, стали подниматься в горы. Тропа сначала шла вдоль склона, затем резко повернула вверх. Это восхождение длилось минут тридцать. Особенно тяжело было идти там, где на поверхность выступал плитняк. Ноги постоянно скользили по нему и Талгат несколько раз падал на колени, обдирая кожу. Лишь Надир-хан шёл спокойно и уверенно. Подошвы армейских ботинок не скользили по камню. Наконец, они поднялись на небольшой уступ. Огромные песчаные плиты образовали здесь слоёный пирог. Между слоями проходили трещины шириной от ладони и до такой, что туда мог пролезть человек. Надир-шах подошёл к одной из них и, засунув в неё руку, вытащил автомат. Это был настоящий Калашников. Он протянул его Талгату. Талгат щёлкнул предохранителем и передёрнул затвор. Он почувствовал, как цокнула вброшенная из магазина пуля. Рука ощутила прохладную, но приятную тяжесть родного оружия. Он улыбнулся и вернул автомат Надир-шаху. Тот поднял его вверх и дал короткую очередь. Сухой треск выстрелов эхом ушёл в пустоту.