Благополучно миновав милицейские посты, он вернулся на «третью дачу» когда уже совсем стемнело. Леший сидел в гостиной на первом этаже перед огромным «SONY» и, естественно, пил водку — литровая вычурная бутыль была уже почти наполовину пуста. На экране какие-то парни в черной униформе лупили из автоматов по парням в пятнистой униформе. Пятнистые вяло отстреливались и послушно умирали целыми взводами.

— Где эта сучка?

Леший, не отрываясь от экрана, молча ткнул большим пальцем в потолок. Вова набулькал себе стакан водки, выпил, зажевал прозрачным ломтиком мяса из вскрытой вакуумной упаковки и поднялся на второй этаж.

Ничего неожиданного он там не обнаружил: девушка по-прежнему лежала на диване, только уже без одежды, а к подоконной трубе была пристегнута наручниками и вторая ее рука. Кровоподтеки виднелись уже с обеих сторон лица, а рот был заткнут свернутым в трубку ее же бюстгальтером.

— Леший, мудрила, ты че, потерпеть не мог? — высунувшись на лестницу, проорал Вова.

— А че терпеть-то? Мы ее один хрен на секреты обменивать не будем. Все одно ведь всех мочить надо, так че, блин, время терять?

«И то верно, — подумал Вова, — нам тут париться непонятно сколько, что ж добру пропадать?». Он подошел к кровати, окинул замаслившимся взором задергавшуюся, смотрящую на него с ужасом и что-то надсадно мычащую сквозь кляп пленницу, и запрыгал на одной ноге, стаскивая штанину…

— Подваливаем, — прокомментировал Лелек очевидный факт.

Матросы на корме и носу — или как он там именуется у флотских — засуетились, готовясь принять швартовы. «Партизан» мягко стукнулся бортом о развешенные по бетону причала огромные автомобильные покрышки, попрыгал на мелкой волне и, притянутый канатами, наконец замер, вяло покачиваясь. С берега втолкнули дощатый трап с леерами и немногочисленные пассажиры гуськом потянулись за причальные кнехты.

Воспитанный Болек сбегал попрощаться с «фрау кельнер» и мы ступили, наконец, на родную набережную.

Прежде чем куда-либо идти, нам следовало определиться — куда, собственно, идти. Мы уселись за пластиковый столик открытого летнего кафе-тента и начали дискутировать. Чтобы не изъясняться намеками, Марину вкратце ввели в курс дела. В общих чертах. «Мы, Мариночка, хорошие ребята, ты это уже поняла, но у нас с крышей непонятки»… Мишина новая подружка тут же прониклась важностью вопроса и даже забыла кушать мороженое.

— По домам нам разбегаться, ясное дело, никак нельзя. Но где-то осесть нужно. Вопрос: где?

Миша обвел всех вопрошающим взглядом. Мы молчали. Было вполне понятно, что друзья-подруги тоже полностью исключаются. Конечно, всех, к примеру — моих, друзей-подруг наши оппоненты знать не могут, я и сам-то не всех помню, но в таком деле лучше перестраховаться, чем расслабиться: «Ах, дом! Милый дом!» — и влететь с разбегу в мышеловку какую-нибудь незамысловатую. Тем более это было бы безумно обидно теперь, когда мы, избежав стольких опасностей, снова оказались в родных палестинах. Да и ни к чему посторонних людей подставлять.