— Во дает Мишель, — скорбно промолвил Лелек. — Не мог еще пару дней потерпеть. Скоро уж дома будем.

— Спермотоксикоз… — томно, на выдохе, изрек я и мечтательно закатил глаза. Все, включая «фрау кельнер» Зою, засмеялись.

Миша, поддерживая блеклое существо под ручку, направился к выходу. Проходя мимо нас он замедлил движение и церемонно сказал:

— Знакомьтесь, друзья мои, это Марина.

Мы горохом ссыпались со стульев, не сговариваясь, резко мотнули головами, как вышколенные гвардейские подпоручики и слаженно щелкнули «каблуками» кроссовок. Я даже явственно услышал проплывший по прокуренному бару малиновый звон шпор.

Девица галантно вцепилась в надежный Мишин локоть и они грациозно продефилировали на выход.

— Ну что ж, — первым нарушил молчание Болек, — о вкусах не спорят.

— Спорят, — сказал я, продолжая глядеть на закрывшуюся за парочкой дверь. — Чтобы был повод для драки.

И все же я, сказать честно, Михаилу немного завидовал. Не настолько, чтобы броситься отбивать у него полуоголенную Марину или истребовать «групповухи», но достаточно для того, чтобы помечтать о женщинах в целом.

— Что, Лелек, Ирэн вспоминаешь?

Болек был нескромен, но его давнишний друг нисколько не обиделся. Похоже, мысли у всех приняли одно направление.

— Вспоминаю… Вот черт возьми, никогда бы не подумал, что могу так по ней скучать!

— Любишь, наверное…

— Люблю? М-м-м… Не знаю… Вот ты можешь сказать, что кого-то любишь? Или любил? Я — не могу. Ну, естественно, влюблялся много раз, даже три раза в ЗАГС ходил, ну да ты знаешь… А потом забирал заявления, потому что начинало казаться, что это опять — не то. В смысле — не любовь, а так, влюбленность, потому что настоящая любовь должна быть не такой, а… не знаю даже, сравнить-то не с чем. А без любви и так трахаться можно.

Он сдул на пол пену со следующей кружки и задумчиво продолжил:

— Только знаете, мужики, я честно скажу: когда я своим женщинам говорил: «Я тебя люблю», я не врал. И когда замуж звал — тоже звал искренне. Потому что в тот момент я их действительно любил.

Да, я тоже любил всех своих женщин. И тоже искренне. И тоже каждый раз мне казалось, что это опять не то… Временами я думаю, что вообще не способен на любовь — в том ее расписанном поэтами понимании, которого обычно и ждут от тебя твои многочисленные пассии.

— Ну, в такие моменты мы все искренне любим. И не врем, — философски заметил Болек.

— Ну да, само собой! Только это же не должно длиться вечно. Все равно просто обязана в твоей жизни появиться женщина, с которой и для которой ты сможешь жить… Вот! Точно! Любовь — это когда не просто переспать приятно, а еще и постоянно друг друга видеть, и при этом не надоесть друг другу.