В какой-то момент я потерял из поля зрения обоих своих Жень и тут же принялся высматривать: чем занимаются? Не повздорили? Внезапно взгляд зацепился за знакомое лицо.

— Татьяна! Вот так случай!

— Добрый вечер, Филипп, — раскрасневшаяся учительница математики поравнялась со мной и приветливо улыбнулась. — Как часто мы с вами стали встречаться в последнее время! Просто удивительно!

— И главное, в самых неожиданных местах, — поддержал я. — Почему вы одна здесь?

— Я не одна, — она отвернула в сторону к обочине, я последовал за ней. — Костя скоро должен подойти, он позже освободился с работы. — Могу задать вам тот же вопрос?

— Можете, — рассмеялся я. — Но боюсь, ответ получится длинным и запутанным.

— Почему-то мне кажется, что это совсем не так, — Татьяна тоже засмеялась, но глаза ее не сменили вопросительного выражения на какое-нибудь другое, и в итоге мне все равно пришлось отвечать.

— Таким образом, — закончил я свой короткий рассказ. — Я вращаюсь тут, как спутник вокруг сдвоенной планеты, ожидая, когда во мне возникнет необходимость, и увлеченные друг другом небесные светила призовут мою скромную персону к себе.

— Для одинокого покинутого спутника вы выглядите чересчур безмятежно, — со смехом уверила меня она. — Видела, как вы подпевали Боярскому. Но я рада за Евгения Валерьевича, надеюсь, у него всё получится. Он очень интересный молодой человек. Хоть и необычный. Таким всегда тяжело.

— Подписываюсь под каждым словом, — подтвердил я. — Кроме Боярского. Как ваше настроение?

— Если быть совсем откровенной, — она опустила взгляд, и линия ее губ тут же распрямилась. — То с некоторого времени весьма и весьма неважное.

Я тут же принялся выспрашивать, что же такого ужасного могло произойти, что в столь замечательный вечер у столь замечательной девушки испортилось настроение. Но вместо ответа Татьяна лишь коротко кивнула в сторону вереницы катающихся.

— Он тоже здесь.

— Ах вот оно что…

Не было смысла уточнять, кого именно она имела в виду. И так всё понятно. Веня Ремез. Одержимый поклонник, автор слюнявой графомании и расплывчатых угроз, претендующих на серьезность.

— Честно говоря, увидев вас, я поначалу подумала, что вы всё-таки откликнулись на мою просьбу и решили проследить за ним.

— Увы, нет, это чистой воды совпадение, — я уже был не рад, что окликнул её. — Давно вы его заметили?

— Минут пять назад. Хотя сама я здесь уже с полчаса. Вот он, видите? Тоже остановился.

На противоположной стороне катка я и вправду различил худую долговязую фигуру, одетую тонкую черную куртку, и припомнил, что видел ее, эту фигуру, с самого начала катания. Выходит, он здесь гораздо дольше пяти минут. Ремез перешел со льда на узкую нерасчищенную полоску, тянущуюся вдоль бортика, и сейчас неторопливо брел в сторону большой кучи снега: сваленная в одном из углов огороженной площадки, она была буквально облеплена играющей малышней. Подойдя ближе, Вениамин принялся лепить снежки и один за другим бросать их в ближайшее к нему дерево, из тех, что росли неподалеку. Время от времени, думая, что его никто не видит, швырялся снегом и в детей.