Нам доставалась добрая порка ореховым хлыстом каждый раз, когда какая-либо змея попадалась тетушке на глаза. Она уверяла, однако, будто все это цветочки по сравнению с теми ягодками, которые выпадут на нашу долю, если мы вздумаем вторично затащить таких гадин в ее дом. Хлыст тетушки Салли не производил на нас особого впечатления, но все-таки мы до некоторой степени стеснялись обзавестись новой партией змей. Под конец, однако, мы добыли и змей, и все остальное, в чем у нас имелась необходимость. Трудно представить себе хижину, имевшую более счастливый вид, чем жилище Джима, в то время как бессловесные его товарищи, заслышав музыку, выползали, чтобы насладиться ею, и взбирались к нему на постель! Джим недолюбливал пауков, и они при обыкновенных условиях платили ему той же монетой, но когда он принимался играть на еврейской арфе, пауки спускались отовсюду прямо к нему, так что его бросало попеременно от страха то в жар, то в холод. Он уверял, будто для него самого почти не оставалось места в постели, после того как пришлось приютить туда точильный камень, змей и крыс. Во всяком случае, спать там было, по его словам, немыслимо, так как настроение всех квартирантов, за исключением точильного камня, было весьма оживленное. Хуже всего то, что они ни за что не хотели уснуть одновременно. Когда, бывало, спят змеи, крысы бегали и прыгали, как бешеные, а когда крысы сходили со сцены, их место тотчас же заступали змеи. Таким образом, кровать Джима служила как бы цирком, на котором две труппы попеременно давали представления. Если он пытался уйти оттуда и выбрать себе местечко поспокойнее, за ним охотились немедленно пауки, которых, без сомнения, возмущал подобный беспорядок. Как бы то ни было, Джим объявил, что если ему вообще удастся выбраться на свободу, то он ни за какие деньги не согласится сделаться снова узником.

— Это что за штука? — спросил я.

— Предостережения насчет того, что какой-нибудь казус непременно случится. Они доходят до кого следует различными путями, но тем не менее, как только замышляется побег важного арестанта, смотритель тюрьмы получает об этом своевременное извещение, в большинстве случаев от кого-нибудь из своих шпионов. Когда Людовик XVI собрался бежать из Тюильрийского дворца, об этом сейчас же донесла служанка. Извещение через служанку очень хороший способ, точно так же, как и анонимное письмо. Мы употребляем в дело и то, и другое. Вообще, полагается также, чтобы узник обменялся платьем со своей матерью. Она остается вместо него в тюрьме, а он удирает оттуда в ее костюме. Мы примем во внимание также и эти прецеденты.