Но нет! Я слышу, как Буквит хнычет и спрашивает, как он может купаться, если ранен. Я жду и прислушиваюсь к решению Маргарет. Я не разочаровываюсь. Тому Спинку и Генри поручено обеспечить Буквиту основательное купание.

Мятежники не голодают. Сегодня они охотились на альбатросов. Спустя несколько минут после того как поймали первого альбатроса, его труп они выбросили за борт. Мистер Пайк долго разглядывал его в бинокль и, наконец, заскрипел зубами, убедившись, что выброшены были не только перья и кожа, но и вся тушка. Они оставили только крылья, из костей которых вырезали себе трубки. Вывод напрашивался сам собой: голодающие ни за что не выбросили бы мяса!

Но где они достают пищу? Это особая морская тайна, хотя, возможно, я иначе судил бы об этом, если бы не мистер Пайк.

– Я думаю, все думаю об этом, думаю до того, что мой мозг переворачивается, – говорит он, – и все же ничего не могу понять. Я знаю каждый дюйм на «Эльсиноре», знаю также, что на баке нет и не может быть ни единой унции пищи, а они все же едят!

– Насколько я могу уяснить себе, у нас все на месте – так где же они раздобывают припасы? Вот что я хотел бы узнать! Где они достают пищу?

Я знаю, что сегодня утром мистер Пайк провел несколько часов в кладовой вместе с буфетчиком и поваром, проверяя и просматривая список продуктов, поставленных балтиморскими агентами. Я знаю, что все трое поднялись из кладовой мокрые от пота и обманутые в своих ожиданиях. Буфетчик высказывает предположение, что прежде всего у них должны быть продукты, оставшиеся от прежнего плавания. Кроме того, продукты могли похитить во время ночных вахт, когда мистер Пайк отдыхал внизу.

Так или иначе, но старший помощник принимает эту таинственную историю с добыванием пищи так же близко к сердцу, как и столь невероятную близость Сиднея Вальтгэма.

Я начинаю понимать значение бесконечных вахт. Начать с того, что я провожу на палубе двенадцать часов в сутки. Значительная часть остающихся двенадцати часов уходит на еду, одевание, раздевание и встречи с Маргарет. В результате я испытываю потребность в большем количестве времени для сна, чем это возможно для меня в создавшихся условиях. Я теперь почти не читаю, и в тот момент, как моя голова едва коснется подушки, я уже сплю. О, я сплю, как дитя, ем, как землекоп, и уж в течение многих лет не испытывал такого физического благополучия. Прошлой ночью я попробовал было почитать Джорджа Мура, но мне сразу же стало страшно скучно. Возможно, он реалист, но я торжественно утверждаю, что он не знает той действительности в своем узком, маленьком архипелаге, укрытом от всего остального мира. Вот если бы он хоть раз пробился против ветра вокруг мыса Горн, то, возможно, только одно такое путешествие сделало бы его настоящим писателем.