Позиции у совхоза столь важны, что Рокоссовский отправляет на следующий день особое донесение командующему фронтом Г.К. Жукову о том, как складывается обстановка на этом участке.

…Рота Гундиловича и Клочкова по–прежнему на передовой. В оперативной сводке за 17 октября я вновь нашел упоминание о ней. В 6 утра рота выдвинута на левый фланг. Положение обостряется. Судьба полка в немалой степени зависит от того, будет ли удержана расположенная неподалеку деревня Федосьино. Холодным промозглым утром 18 октября на её оборону переброшены бойцы четвертой роты. Отлично – стойко, мужественно дрались они. Об этом сообщают не только архивы, но и Вл. Ставский. О тех суровых боях рассказывают в своих мемуарах и К.К. Рокоссовский, и член Военного совета Армии Алексей Андреевич Лобачев.

К.К. Рокоссовский: «Обойдя деревню с юга, гитлеровцы наткнулись на высоту, обороняемую 4–й стрелковой ротой, политруком которой был Василий Клочков».

Нечасто в маршальские мемуары попадают ротные политруки, тем более в рассказе о том периоде, когда было не до подробных записей!

А.А. Лобачев тоже приводит фамилию Клочкова и также дает высокую оценку обороне: «Хорошо держалось Федосьино»[14].

А ведь не просто держались, но поднимались в контратаки. В ночь противник отступил.

Но силы на исходе. Дивизия обороняется, но она истерзана беспрерывными бомбежками, а главное – ударами танков.

Ещё одно утро. На панфиловцев двинулось до полутора сотен танков. Семьдесят из них обрушились на 1075–й полк. Пришлось отойти. Потери громадные…

Из воспоминаний Л. Макеева: «Порой было трудно понять: дерется ли четвертая рота в окружении или она уже преодолела его. Рота потеряла половину своего состава, но продолжала сражаться».

Дивизия отходит. Но отходит, ни на минуту не выпуская оружия из рук. Каждая деревушка, каждый перекресток дорог, каждая высотка становятся очагами ожесточенного сопротивления. Боевой дух не потерян. Какая нагрузка пала на политруков – можно только догадываться…

О накале боев свидетельствует и дивизионная газета. В те дни из номера в номер появлялись в ней призывы: «Смерть или победа!», «Не отступим!», «В бой за родную Москву! Не бывать у её порога гитлеровской нечисти!», «Большевики презирают смерть», «Кто честен перед народом, перед своей семьей, кто стремится задержать фашистов, положив этим начало их разгрому, тот скорее погибнет, но без приказа командира не отойдет ни на шаг».

Я недаром вновь цитирую дивизионную газету. Во время жарких боев вряд ли всегда доходили до передовой столичные газеты. А уж своя родная «дивизионка» непременно попадет в каждую роту, и в минутную передышку боец раскроет её…