— Трижды я смеялся: один раз за моих жен, которых он отнял у меня; второй раз за моих детей, которых он убил, и третий раз за насмешливое прозвище, которое он дал мне. Затем я стал советником Дингана, которого ненавидел еще больше, чем Чаку, потому, что он был такой же, как Чака, но без его величия. И ты знаешь конец Дингана, ведь ты сам принимал участие в этой войне, и конец Умлангана, его брата и соучастника в убийстве, которого я посоветовал Дингану убить. Теперь правит зулусами Панда, последний из сыновей моего врага, Сензангакона. Панда глупец, но я щажу его потому, что он пытался спасти жизнь моему ребенку, которого убил Чака. Но у Панды есть сыновья, такие же, как Чака, и я орудую против них, как орудовал против живших до них.

— Почему? — спросил я.

— Почему? О, если бы я рассказал тебе всю свою жизнь, ты бы понял почему, Макумазан. Может быть, я и расскажу ее тебе когда-нибудь.

— Я верю, — ответил я, — что Чака, Динган, Умланган и прочие были нехорошими людьми. Но почему ты мне все это рассказываешь, Зикали? Ведь стоит мне повторить это хоть попугаю, как тебя схватят, и не успеет взойти новая луна, как тебя не будет в живых.

— Ты так полагаешь? В таком случае, я удивляюсь, что меня не убили раньше. А рассказываю я это тебе, Макумазан, потому, что со времени Дингана ты имел такое большое отношение к истории зулусов. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь знал это, может быть, записал бы, когда все кончится. Кроме того, я знаю, что ты умный и осторожный человек, ты даже попугаю не передашь того, что слышал.

Я наклонился вперед и посмотрел на него.

— Но чего ты добиваешься, Зикали? — спросил я. — Ты не из тех, кто попусту бьет палкой по воздуху. Кого ты хочешь ударить палкой?

— Кого? — прошипел он изменившимся глухим голосом. — Ну, конечно, этих гордых зулусов, этот маленький народ, который называет себя «небесным народом» и который проглатывает другие племена, как большая змея проглатывает козлят и поросят. Я из племени ндванда, одного из тех племен, к которым зулусы относятся с презрением и считают их паразитами и свиньями. Так вот, я хочу, чтобы свиньи разорвали охотника. Если же это невозможно, то я хочу, чтобы черный охотник был побежден белым носорогом твоей расы, Макумазан, даже если бы при этом пострадал ндвандский кабан. Вот я все тебе сказал. Вот почему я так долго живу. Я не хочу умереть, пока это не произошло, а я знаю, что это должно случиться. И я, «Тот, кому не следовало родиться», — продолжаю жить, пока не наступит этот день. А когда он наступит, ты и я, Макумазан, будем находиться рядом, и вот почему я раскрыл тебе свою тайну. Я больше не буду говорить о том, что должно произойти. Может быть, я и так сказал слишком много. Однако не забудь мои слова или забудь их, если хочешь, а я напомню их тебе, Макумазан, в тот день, когда твой народ отомстит за ндвандов и за всех прочих, на которых зулусы смотрят, как на навоз.