Вам, может быть, покажется странным, что дикарка могла действовать так тонко. Но дело именно в том, что в основе все люди одинаковы, и между дикарем и нами очень мало разницы. По какому праву называем мы такие, например, народы, как зулусы, дикарями? Если не заострять внимания на их обычае полигамии, что в конце концов обычно и среди цивилизованных народов Востока, можно утверждать, что они имеют социальную систему, очень похожую на нашу. У них есть древние, глубоко оправданные законы, и нравственность их не ниже нашей. Они честные и правдивые, и строго чтут гостеприимство.

Они отличаются от нас, главным образом, тем, что не напиваются (пока белый человек не научил их этому), что носят меньше одежды, так как климат их более жаркий, что их города ночью не обезображены такими картинками, как наши. А как они любят своих детей! Они никогда не бывают жестокими к ним, хотя и умерщвляют иногда уродливого младенца. Они ведут войну со страшной жестокостью, но разве европейские войны менее жестоки?

Остается еще их вера в колдовство и вытекающие из этого предрассудки. Но с тех пор, как я живу в Англии, я много читал по этому вопросу и нахожу, что подобные же предрассудки встречаются и в Европе, то есть, в той части света, которая более тысячи лет наслаждается «преимуществами» христианского учения.

И если «высококультурный» белый — в большинстве случаев какой-нибудь капиталист — бросает, камень в бедного, некультурного зулуса, то лишь для того, чтобы завладеть его землей или воспользоваться плодами его трудов.

Но я отклонился от главной своей мысли. Так вот, умный мужчина или умная женщина из дикарей во всех существенных чертах совершенно такие же, как умный мужчина или умная женщина, принадлежащие к цивилизованным народам. Пример этому — Мамина.

Через две недели после памятной сцены в хижине я совершенно поправился и окреп. Ребра мои, которые сломал буйвол своими железными коленями, срослись. Я спешил уехать, так как у меня были дела в Натале. О Садуко ничего не было слышно, и я решил двинуться домой, оставив о себе сведения, где меня найти, если я ему понадоблюсь. По правде сказать, я совсем не жаждал, чтобы меня вовлекли в набег на Бангу. Я не хотел участвовать во всем этом деле, включая красавицу Мамину и ее насмешливые глаза. Поэтому однажды утром я велел Скаулю запрячь волов, и он с радостью принялся исполнять это приказание, так как он и другие слуги жаждали вернуться в цивилизованные страны. Но только они взялись за дело, как пришел гонец от Умбези, просившего меня отложить отъезд на несколько часов, так как к нему в гости приехал его друг, могущественный предводитель, который хотел познакомиться со мной. Я охотно отправил бы этого предводителя ко всем чертям, но считал невежливым не исполнить просьбы хозяина, который был ко мне так добр, и приказал не впрягать пока волов, но держать их наготове. В раздраженном настроении отправился я в крааль, который находился в полумиле от моего лагеря.