— Ты меня не узнаешь, Макумазан?

— Кто зовет меня? — спросил я. — Твое лицо знакомо мне. Как тебя зовут?

— Ты забыл Садуко? — спросил он печальным голосом.

— Нет, конечно, нет, — ответил я. — Теперь я тебя узнаю, хотя ты очень изменился с тех пор, как мы вместе охотились и сражались. Я думаю потому, что ты потолстел. Надеюсь, ты здоров, Садуко? Прощай! Я должен вернуться к своим фургонам. Захочешь меня видеть, приходи туда.

Смущенный Садуко не нашелся, что ответить, даже когда Мапута и другие, шедшие со мной, громко рассмеялись. Ничто не доставляет зулусам столько удовольствия, как то, что при них осадили выскочку.

Два часа спустя, когда садилось солнце, я к своему удивлению увидел подходившего к моему фургону Садуко в сопровождении женщины. Я сразу признал его жену, королевну Нэнди. Она несла грудного ребенка, красивого мальчика. Я встал, поклонился Нэнди и предложил ей свой походный стул, но она подозрительно взглянула на него и предпочла сесть прямо на пол, на манер туземцев. Тогда я сам уселся на стул и только после этого протянул руку Садуко, на этот раз скромному и вежливому.

Мы разговорились. Садуко ознакомил меня со списком повышений и милостей, которыми угодно было королю осыпать его за последний год. Список действительно внушительный! Садуко перечислил все награды и остановился, ожидая, очевидно, моих поздравлений. Но я ограничился только словами:

— Клянусь Небесами, мне очень жаль тебя, Садуко. Сколько врагов ты, видимо, нажил за это время. И с какой высоты тебе придется падать!

Нэнди тихонько засмеялась, и мне показалось, что ее смех еще более не понравился ее мужу, чем мой сарказм.

— Но, — продолжал я, — ты, я вижу, за это время обзавелся ребенком. Вот это лучше всех твоих титулов. Могу я взглянуть на него, инкозазана?

Нэнди была в восторге, и мы стали любоваться ребенком, которого она, по-видимому, любила больше всего на свете. В это время неожиданно подошли к нам Мамина и ее толстый неуклюжий муж Мазапо.

— О Макумазан, — проговорила Мамина, не замечая никого другого, — как я рада видеть тебя после целого долгого года!

Я с удивлением уставился на нее, даже рот разинул. Она что, оговорилась? Или не хотела сказать, что не видела меня целую неделю?

— Двенадцать месяцев, — продолжала она, — и каждый день я по несколько раз вспоминала о тебе. Где ты был все это время?

— Во многих местах, — ответил я, — в том числе и в Черном ущелье, где я посетил карлика Зикали и потерял свое зеркало.

— У нианги Зикали? Очень часто мне хотелось видеть его! Но я не могу пойти к нему, говорят, он не принимает ни одной женщины!