Он нащупал в кармане пачку денег, отделил от нее стопку купюр и царственным жестом бросил их на столик. Вместе с деньгами на стол упал кулон на золотой цепочке. Ягуар подобрал его, уже уходя из логова. Кулон выпал, когда Ягуар заворачивал драгоценности в рубашку.

Старик равнодушно скользнул взглядом по кулону. Ягуар небрежно сунул его обратно в карман.

— Пардон, папаша, эта железка из другой оперы и к нашему делу не относится.

Старик безразлично пожал плечами, взял из стопки десяток несколько купюр так, чтобы гость тоже мог увидеть, сколько именно он взял. Потом зашел в комнату и появился оттуда уже с авоськой.

Вернулся старик минут через пятнадцать. Видно, магазин был недалеко от дома. Хозяин выложил на стол колбасу, консервы, две булки хлеба, большой кусок осетинского сыра, выставил бутылку «Московской», три бутылки пива. Потом ушел в глубину двора и вернулся оттуда с чашкой красных помидор.

Ягуар с удовольствием потирал руки. Никак не мог он отучиться от этого жеста.

— Так за встречу, папаша! — поднял он бокал сразу, как только хозяин налил гостю водки, себе пива. — Сердечко шалит? — показал Ягуар глазами на водку.

— Да, нельзя. Гипертония. Но чуть-чуть выпью, — махнул он рукой. — Ради такого гостя. Сколько лет ждал, думал уже: ну все, не дождусь.

Он налил себе граммов сто водки, чокнулся с гостем.

— За встречу, — синхронно сказали они и выпили.

Ягуару казалось, что никогда в жизни не ел он еще и не пил с таким удовольствием и с таким настроением. Он был в полнейшем восторге от себя самого и от того, как удачно все для него сложилось здесь. Старик наверняка знает, где Пауль. Он же ушел тогда, в сорок втором. На опознании предъявлялись фото трупов только Генриха и того третьего из агентов. Значит, Пауль ушел. Старик поможет выбраться отсюда. Он, Ягуар, законный агент абвера. Хотя абвера уже и не существует, но есть другое, и Пауль может быть там. Вот это человек. Слово, как кремень. Сколько лет прошло, сколько всего поломалось в жизни, во всем мире, а здесь все стоит на месте: старик будто ждал его. Можно жить невылазно, пока жива будет эта старая образина и пока будут деньги. А их много. Но нет, это не для него — отсиживаться. Пусть его паутина изорвана в клочья, но он, паук, легко и свободно ушел от нее, а захочет — сплетет новую паутину в новом месте. Так и будет.

— Разливай, папаша, и ешь, пожалуйста! Свою пенсию можешь теперь класть на книжку. Еще Пауль говорил, что ты верный человек. Может, мы еще с ним и встретимся, а, папаша? — подмигнул старику Ягуар. — Отдохнем — договоримся.