— Господа, — призвал присутствующих губернатор, — Монбар хочет говорить. Прошу вас, выслушайте его.

— Тем более, что, вероятно, дело стоит того, — весело прибавил Польтэ.

— Послушаем! Послушаем! — закричали флибустьеры. Монбар поднял руку. В зале как по волшебству воцарилось полное молчание.

— Братья, — начал Монбар, — прежде всего, позвольте мне от всей души поблагодарить вас за то сочувствие, с которым вы встретили мое возвращение, хотя я впервые возвращаюсь без добычи и без единого испанца, повешенного на мачте. Эта перемена должна была заставить вас призадуматься и предположить, что у меня есть большие планы. Если так, вы не ошиблись, друзья, у меня есть далеко идущие планы, настолько грандиозные, что я с трудом осмеливаюсь говорить о них, хотя обдумываю их уже более двух месяцев, взвешивая все за и против.

При этих словах внимание флибустьеров удвоилось; тончайший писк комара не остался бы незамеченным в этой зале, где, однако, собрались девять человек.

— Я хочу, — чеканил слова Монбар, — хочу, слышите ли вы, так блистательно отомстить испанцам, чтобы воспоминание об этом мучило их по прошествии целого столетия и чтобы внуки их дрожали от страха при одном только упоминании о Береговых братьях. Множество событий произошло за время моего отсутствия; многие наши братья, и среди них самые знаменитые, преданные шпионами, пробравшимися к нам и проникшими даже на самые тайные советы, попали в ловушки и нашли бесславную смерть, потому что испанцы считают нас разбойниками и обращаются с нами, как с разбойниками. Клянусь вам, все наши братья будут беспощадно отомщены! Каждая капля их крови будет искуплена бочкой крови наших врагов.

Несмотря на увещевания д'Ожерона, речь оратора была прервана неистовыми криками флибустьеров. Подстрекая их ненависть к испанцам, Монбар задел самые чувствительные их струны.

Когда волнение, вызванное словами грозного флибустьера, понемногу улеглось, Монбар продолжал:

— На этот раз я намерен не просто предпринять экспедицию, а развязать войну, самую настоящую беспощадную войну. Хотите следовать за мной?

— Да! Да! — вскричали все с восторгом.

— Хоть в ад, если будет нужно, ей-Богу! — прибавил Олоне.

Филипп, единственный, кто знал, к какой цели стремился Монбар, приложил руку к сердцу, чтобы сдержать его биение. Ему с трудом удавалось скрывать радость, переполнявшую его душу, ведь успех экспедиции значил для него соединение с доньей Хуаной, а до остального ему мало было дела.

— Итак, братья, мы отправимся все вместе, каждый из нас примет под свое командование судно.