Вот уже два дня как флибустьерский флот стоял под парусами; лишь один корабль оставался на якоре в Пор-де-Пе, но и тот готов был выступить в открытое море по первому сигналу. Этот корабль был вооружен только четырьмя небольшими пушками и с виду был совсем не страшен. Его круглые и массивные формы выдавали в нем голландское судно. Однако именно этот корабль Монбар выбрал, чтобы поднять на нем адмиральский флаг. Невозможно было уговорить его выбрать другое судно, более крепкое, более прочное, лучше вооруженное, а в особенности более легкое на ходу; на все замечания он отвечал, что предпочитает хорошие корабли отдать своим друзьям, что он не заставит себя ждать в назначенном месте, и пусть о нем не тревожатся — у него есть свои причины поступать именно таким образом.

Наконец другие флибустьеры во главе с д'Ожероном предоставили ему действовать как он хочет, убежденные, что за видимым самоотречением знаменитого флибустьера скрывается какой-нибудь смелый план, тем более что даже если он был равнодушен к качеству своего судна, то не мог не отобрать самым тщательным образом команду, состоящую из двухсот человек, старательно выбранных между самыми храбрыми флибустьерами.

В тот день, о котором идет речь, в восьмом часу утра Монбар, отдав Франкеру свои последние приказания и отправив его в лодке с донной Кларой и Бирбомоно, которые пожелали участвовать в экспедиции, дабы ухаживать за ранеными, — что было им дозволено, несмотря на закон, запрещавший допускать женщин на флибустьерские суда, — Монбар, говорим мы, оставил гостиницу и направился к пристани.

Человек в костюме буканьера, с трубкой в зубах, заложив руки за спину, прохаживался взад и вперед по пристани, искоса поглядывая на легкую бригантину, которая покачивалась на воде недалеко от пристани и которую он рассматривал с невыразимым удовольствием.

И впрямь, эта изящная стройная бригантина казалась настоящей игрушечкой, во всех отношениях достойной привлечь взоры истинного ценителя. Человек, о котором мы говорим, до такой степени был погружен в созерцание, что даже не слышал, как к нему приблизился Монбар, и только когда тот ударил его по плечу, он заметил его присутствие.

— Эй! Вы спите, что ли? — спросил флибустьер.

— Нет, сеньор, — ответил незнакомец, с живостью обернувшись и поднеся руку к шляпе, чтобы поклониться, — я смотрел на свою бригантину.

— Подойдите-ка сюда, — продолжал Монбар, — нам надо покончить кое-какие счеты.

— О, к чему же так торопиться, кабальеро, — заметил его собеседник льстивым голосом.

— Извините, но, напротив, торопиться надо, потому что через полчаса вы должны отправляться.