— А вы мне должны были напомнить. Ведь у меня сейчас столько хлопот! — промолвил старикашка с мягчайшим укором. — Знаете, вы мне с каждым днем все больше нравитесь. В вас есть что-то внушающее уважение и доверие.

Наконец я получил полное старикашкино признание!

Цератод разочарован. Видимо, он ожидал скандальчика. То, что старикашка просчитался, высылая меня из пещеры, дало ему повод для злорадной улыбочки. Сейчас, когда мы со старикашкой полюбовно договорились, гусак заставил себя выдавить на свою потную физиономию улыбку невыносимой кислоты. Господи, как часты улыбки в нашей вонючей пещере! Если бы их можно было использовать в качестве скрепляющего вещества, на манер цемента или клея, не было бы в мире более крепкого коллектива, чем наша команда: Фламмери — Цератод — Джон Бойнтон Мообс.

Фремденгут сказал мне, что я очень напоминаю ему его младшего брата — Эрриха. Чертовски приятный парень, этот барон!

Теперь уже двенадцатый час ночи. Все спят, кроме меня и Кумахера. Кумахер караулит подступы к нашей лужайке. Он чуть не застрелил меня, когда я прокрался к нему, чтобы проверить, не спит ли он на посту. Куда там! Он вздрагивает, даже когда мимо проносится летучая мышь: боится Егорычева. Потолковал с Кумахером насчет немецких девушек. Он знает уйму похабных анекдотов и здорово их рассказывает. Я чуть не лопнул со смеху.

Теперь мы с Кумахером соседи. Я перебрался на место барона в то помещение, где мы до сегодняшнего утра держали пленных. Я ему это сам предложил. Невысокая цена за дружбу такого влиятельного промышленника. Тогда-то он мне и сказал, что я очень похож на его младшего брата. Старикашке тоже было приятно, что я совершил этот акт гостеприимства. Они лежали рядом, на соседних койках и часа полтора о чем-то тихо переговаривались. Как я ли напрягал свой слух, ничего путного не разобрал, кроме того, что речь шла об их довоенных делах. Если бы я мог быть так уверен в уважении и симпатиях старикашки, как в этом уверен, барон Фремденгут! Впрочем, мне кажется, что я действительно начинаю нравиться старикашке. Дай бог, дай бог…

Выходил еще раз посмотреть на еле видный в ночном полумраке далекий Новый Вифлеем. Конечно, ничего не увидел и не услышал. Но знаю: там уже на десятках конфорок кипит ядовитое старикашкино варево. Когда островитяне между собой передерутся, нам придется их мирить. На этом человеколюбивом бизнесе можно будет недурно заработать.

Где вы сейчас, чересчур бесстрашный и принципиальный мистер Егорычев? Не время ли мне уже пожелать вам царства небесного?»