Он сбавил темп бега, перешел на шаг, остановился, сбросил с себя ватную стеганую фуфайку и остался в форменной суконной гимнастерке. Разгоряченный Петренко уже не чувствовал холода.

"Горячо взял с места. Напрасно. Надо было постепенно наращивать темп. Ну, ничего. Сейчас придет второе дыхание. Ничего…"

Он посмотрел вперед и с удовлетворением отметил, что нужда в бинокле отпала. Расстояние между ним и Белолюбским сократилось до такой степени, что Петренко видел коменданта уже невооруженным глазом.

– Неужели не оглянется? – спросил самого себя Петренко, готовый возобновить погоню, но в этот момент Белолюбский, словно услышав его вопрос, остановился, оглянулся и бросился бежать уже сильнее.

"Теперь вперед!" – скомандовал сам себе Петренко и побежал вслед Белолюбскому, постепенно наращивая скорость.

Потом он вынул из кармана носовой платок, сунул его в рот, закусил зубами и освободил шею от шерстяного шарфа, мешавшего равномерному дыханию.

"Вот и в норму вошел", – отметил он про себя с радостью наблюдая, что расстояние между ним и комендантом сокращается.

Гимнастерка, заправленная в стеганые ватные брюки, вздувалась пузырем на спине лейтенанта, но он все ускорял и ускорял бег, призывая на помощь каждую мышцу своего натренированного тела.

Расстояние между ними сокращалось. Не более двухсот метров отделяло теперь Петренко от Белолюбского.

Мелькала мысль: "Окажет ли сопротивление?"

Ухо лейтенанта уже улавливало скрип лыж Белолюбского и звенящий звук палок, которыми тот отталкивался. Эти звуки подбадривали Петренко и давали ему новую энергию.

И вот Белолюбский еще раз остановился и повернул голову через плечо, точно волк.

Петренко немного сбавил бег, выжидая, что предпримет враг.

Белолюбский остановился на какую-то секунду и побежал вновь.

И когда дистанция между ними сократилась метров до семидесяти, Петренко сделал энергичный бросок вперед, остановился, вынул изо рта платок, вздохнул всей грудью и, сложив руки рупором, крикнул:

– Эй, бандюга! Стой!

Белолюбский мгновенно остановился, пригнулся, точно ожидая удара, неуклюже повернул голову назад и, издав какой-то нечленораздельный звук, вновь бросился вперед.

– Стой! Стрелять буду! – крикнул Петренко, снял винтовку и передернул затвором.

Но Белолюбский продолжал бежать, и лейтенант вынужден был не отставать от него.

Когда же расстояние уменьшилось метров до пятидесяти, Петренко остановился, сбросил с правой руки рукавицу, взметнул винтовку к плечу, затаил по привычке на мгновение дыхание и нажал плавным движением пальца на спусковой крючок.