– Я протестую против подобного грабежа! – закричал дон Рамон. – Это противозаконно. Я потребую удовлетворения от вашего правительства.

– Вам заплатят, дон Рамон, – промолвил я, делая вид, что стараюсь его успокоить.

– Как мне принять плату от разбойников, от…

– Успокойтесь, – воскликнул Уитли, – придержите язык, а то лишитесь чего-нибудь более дорогого, чем ваши быки. Не забывайте, с кем вы разговариваете!

– Техасцы! Разбойники! Негодяи! – прошипел старик так серьезно, что Уитли, наверное, выхватил бы револьвер, если бы я не шепнул ему несколько слов.

– Чтоб ему пусто было, – проворчал Уитли про себя. – Я думал, что он всерьез.

Затем, обращаясь к испанцу, сказал:

– Не кипятитесь. Вы получите свои доллары. Но советую вам быть осторожнее в выражениях…

Дон Рамон, не дослушав его, сердито задернул занавеску и так, что я один только мог его слышать, прошептал:

– Прощайте, капитан.

Глава V Записочка

Глава V

Записочка

Лейтенант Уитли и солдаты отправились вслед за остальной командой на скотный двор, а я остался около веранды в обществе шести метисок, рассматривавших меня одновременно с любопытством и страхом. Я думал, что дон Рамон снова выйдет ко мне и пригласит войти в дом, но быстро понял, что это решительно невозможно: женщины могли выдать нас. Сообразив это, я повернул коня и выехал со двора, чтобы присоединиться к остальным товарищам. В поле перед моим взором предстала оживленная картина ловли быков с помощью лассо, но меня она не интересовала. Ведь все мои мысли были заняты Айсолиной. Я все надеялся, что она откуда-нибудь, но все же наблюдает за нами.

Когда мы подъезжали, ставни были закрыты. Но так как они открывались внутрь, то за это время можно было и приоткрыть какую-нибудь из них. Будучи знаком с расположением комнат в мексиканских домах, я знал, что в сторону фасада выходят залы и гостиные, то есть те комнаты, где в настоящее время может находиться семья хозяина. Сообразив это, я снова решил вернуться во двор, чтобы произвести более тщательную разведку. В этот момент я услышал серебристый мелодичный голос, произнесший только одно слово: «Капитан».

Я оглянулся на окна – никого!

Возглас повторился. Мне показалось, что голос теперь раздался с крыши. Я посмотрел вверх. Сквозь перила просунулась дивной красоты рука и бросила что-то белое, упавшее на траву прямо передо мною. «Записочка», – услышал я.

В одно мгновение я соскочил с лошади, поднял записку и, отъехав от стены, увидел на крыше Айсолину. Я хотел заговорить с нею, но, вероятно, кто-нибудь в это время подошел к ней, так как выражение лица ее сразу изменилось и она тревожно поднесла палец к губам в знак молчания.