Когда Зверобой приблизился к жилищу старого Хаттера, он подумал или, скорее, почувствовал, что внешний вид этого дома странным образом гармонирует с окружающим ландшафтом. Хотя строитель не преследовал иных целей, кроме прочности и безопасности, грубые, массивные бревна, прикрытые корой, выступающая вперед кровля и все контуры этого сооружения выглядели бы живописно в любой местности. А окружавшая обстановка придавала всему облику здания особую оригинальность и выразительность.

Однако, когда Зверобой подплыл к «замку», другое зрелище возбудило его интерес и тотчас же затмило все красоты озера и своеобразной постройки. Джудит и Хетти стояли на платформе перед дверью, с явной тревогой ожидая его прибытия. Джудит время от времени смотрела на гребца и на пироги в подзорную трубу. Быть может, никогда эта девушка не казалась такой ослепительно прекрасной, как в этот миг. Румянец, вызванный волнением и беспокойством, ярко пылал на ее щеках, к тому же мягкое выражение ее глаз, свойственное и бедной Хетти, углубилось тревожной заботой. Так показалось молодому человеку, когда пироги поравнялись с ковчегом. Зверобой тщательно привязал их, прежде чем взойти на платформу.

Глава VIII

Глава VIII

Слова его прочнее крепких уз, Правдивее не может быть оракул, И сердцем так далек он от обмана, Как от земли далек лазурный свод.

Сестры стояли и молчали, пока Зверобой с беспокойным и печальным лицом взбирался на площадку. Наконец Джудит, делая над собою отчаянное усилие, вскричала:

– Отец?

– С ним случилось несчастье, и я не буду скрывать ничего, – отвечал Бампо простодушно. – Старик Хаттер и Генри Марч в плену у мингов, и неизвестно, чем все это кончится. Лодки я выручил все, и это может служить для нас некоторым успокоением, потому что краснокожие должны пуститься вплавь или построить паромы, чтобы добраться до нас. На закате солнца будет с нами Чингачгук, если только мне удастся его привезти. Мы с ним общими силами будем защищать ковчег и «замок» до тех пор, пока не приедут сюда крепостные офицеры с отрядом солдат, которым правительство поручит разогнать эти шайки.

– Офицеры! – вскричала Джудит с живейшим волнением, окрасившим ее щеки. – Кто думает об офицерах? Мы и одни можем защищать «замок». Расскажите нам об отце и о бедном Генри Марче.

Тут Зверобой коротко, но толково рассказал обо всем, что произошло ночью, отнюдь не преуменьшая беды, постигшей его товарищей, и не скрывая своего мнения насчет возможных последствий.

Сестры слушали его с глубоким вниманием. Ни одна из них не проявила излишнего беспокойства, которое, несомненно, должно было вызвать подобное сообщение у женщин, менее привычных к опасностям и случайностям пограничной жизни. К удивлению Зверобоя, Джудит волновалась гораздо сильнее. Хетти слушала жадно, но ничем не выдавала своих чувств и, казалось, лишь про себя грустно размышляла обо всем случившемся. Впрочем, обе ограничились лишь несколькими словами и тотчас же занялись приготовлениями к утренней трапезе. Люди, для которых домашнее хозяйство – привычное дело, продолжают машинально заниматься им, несмотря даже на душевные муки и скорбь. Простой, но сытный завтрак был съеден в мрачном молчании. Девушки едва притронулись к нему, но Зверобой обнаружил еще одно качество хорошего солдата: он доказал, что даже самые тревожные и затруднительные обстоятельства не могут лишить его аппетита. За едой никто не произнес ни слова, но затем Джудит заговорила торопливо, как это всегда бывает, когда сердечная тревога побеждает внешнее самообладание: