Делавар повиновался. Зверобой учтиво пододвинул табурет Джудит, сам уселся на другом и начал приподнимать холщовую покрышку. Он действовал решительно, но осторожно, боясь, что внутри хранятся какие-нибудь бьющиеся предметы.

Когда убрали холстину, то прежде всего бросились в глаза различные принадлежности мужского костюма. Все они были сшиты из тонкого сукна и по моде того времени, отличались яркими цветами и богатыми украшениями. Мужчин особенно поразил малиновый кафтан, петли его были обшиты золотым позументом. Это, однако, был не военный мундир, а гражданское платье, принадлежавшее эпохе, когда общественное положение больше, чем в наши дни, сказывалось на одежде. Несмотря на привычку к самообладанию, Чингачгук не мог удержаться от возгласа восхищения, когда Зверобой развернул кафтан. Роскошь этого наряда несказанно поразила индейца. Зверобой быстро обернулся и с некоторым неудовольствием поглядел на друга, выказавшего такой признак слабости. Затем, по своему обыкновению, задумчиво пробормотал себе под нос:

– Индеец всегда индеец, будь он даже проницателен, как Змей. Всякая блестящая безделушка его отуманит и выведет из себя. Впрочем, кафтан на самом деле удивительный и, должно быть, очень дорогой. Ну, Джудит, если это платье было в свое время сделано для вашего батюшки, я не удивляюсь вашей чрезмерной склонности к нарядам.

– Нет, нет, – отвечала с живостью молодая девушка. – Мой отец никогда не носил этого платья, оно слишком длинно и, очевидно, сшито не для него.

– Пожалуй, и так. Вот что Чингачгук: кафтан как раз приходится на твой рост: примерь его, если хочешь, а мы полюбуемся на тебя.

Чингачгук безо всяких отговорок согласился и, сбросив старую истасканную куртку старика Хаттера, немедленно украсил свою особу щегольским платьем знатного сановника. Восторг индейца был неподдельный: он раз двадцать смотрел на себя в маленькое зеркало, употреблявшееся Хаттером для бритья, и жалел от души, что Уа-та-Уа не могла видеть его в эту минуту.

– Довольно, Змей! Сними! Пощеголял, и будет с тебя, – сказал невозмутимый Бампо. – Эти платья не для нашего брата. Нет для тебя наряда приличнее соколиных перьев, байковых одеял и вампума[100], точно так же, как моим обыкновенным нарядом должны быть звериные шкуры, кожаные чулки и крепкие мокасины. Да, Джудит, и мокасины: хотя я белый человек, но должен в некоторых случаях для своего удобства подражать краснокожим. Без мокасинов было бы слишком неловко бродить по этим лесам.

– Я не понимаю, Зверобой, – возразила Джудит, – отчего же не всякому идет малиновое платье? Признаюсь, мне бы очень хотелось посмотреть на вас в этом щегольском кафтане.