– Разверните его совсем, Зверобой, – с нетерпением вскричала Джудит, – надо хорошенько рассмотреть цвета.

– Нельзя не пожалеть о бедном прапорщике, который таскал его на своих плечах во время битвы. Ух, какое огромное знамя! Из него, на мой взгляд, можно бы выкроить целую дюжину обыкновенных королевских знамен. Это, должно быть, не офицерское, а генеральское знамя.

– Может быть, это корабельный флаг, Зверобой! Томас Хаттер входил в какие-то сношения с людьми, которых называл буканьерами. Вам не случалось об этом слышать?

– Нет, Джудит, я совсем не знаю, что это за буканьеры. Молва носилась, говорил Гарри Непоседа, будто старик Том имел когда-то связь с морскими разбойниками. Это, может быть, клевета, и потому безрассудно, основываясь на ней, обвинять мужа вашей матери.

– Муж моей матери! Да, к несчастью, это, должно быть, так. Но каким образом женщина с ее характером выбрала себе в мужья такого человека, как Томас Хаттер, этого нельзя объяснить простыми соображениями. Вы никогда не видали моей матери, Зверобой, и не можете понять, какая неизмеримая пропасть лежала между ними.

– Такие вещи случаются, да, они случаются, хотя, право, не знаю почему. Я знавал самых свирепых воинов, у которых были самые кроткие и ласковые жены в целом племени, а с другой стороны, самые злющие, окаянные бабы доставались индейцам, созданным для того, чтобы быть миссионерами.

– Это не то, Зверобой, совсем не то. О, если бы удалось доказать, что… Нет, я не могу желать, чтобы она не была его женой, этого ни одна дочь не пожелает своей матери… А теперь продолжайте, посмотрим, что скрывается в этом свертке такой странной четырехугольной формы.

Развязав холстину, Зверобой вынул небольшую, изящной работы шкатулку. Она была заперта. Ключа они не нашли и решили взломать замок, что Зверобой быстро проделал с помощью какого-то железного инструмента. Шкатулка была доверху набита бумагами.

Больше всего там было писем, потом показались разрозненные страницы каких-то рукописей, счета, заметки для памяти и другие документы в том же роде. Ястреб не налетает на цыпленка так стремительно, как Джудит бросилась вперед, чтобы овладеть этим кладезем доселе сокрытых от нее сведений. Ее образование, как читатель, быть может, уже заметил, было значительно выше, чем ее общественное положение. Она быстро пробегала глазами исписанные листки, что говорило о хорошей школьной подготовке. В первые минуты казалось, что она очень довольна, и, смеем прибавить, не без основания, ибо письма, написанные женщиной в невинности любящего сердца, позволяли Джудит гордиться теми, с кем она имела полное основание считать себя связанной узами крови. Мы не намерены приводить здесь эти послания целиком и дадим лишь общее представление об их содержании, а это легче всего сделать, описав, какое действие производили они на поведение и чувства девушки, читавшей их с такой жадностью.