— Однако же теперь он в зените славы.

— Ничего хорошего ждать не приходится. Психическая неуравновешенность его погубит и принесет много горя его прекрасной стране, которая сильно нуждается в мудром, демократическом руководстве.

— А может, он изменился? Может, он сейчас не такой, каким вы его знали тридцать пять лет назад, доктор?

Доктор Томов посмотрел на меня с сожалением.

— Тридцать пять? Зачем возвращаться так далеко? Я ведь встречался с ним совсем недавно… Нет, дорогой. Молодой, нетерпеливый зверь, которого я видел в нем раньше, теперь превратился в страшного, безжалостного хищника. И сейчас он такой же крайний, как тогда, только в обратном смысле. Из крайне левого он превратился в крайне правого. Он оказался там, где вообще нет никакой идеологии, где политика заменяется грубым насилием, где мораль превращена в фикцию, где человеческая этика служит темой для насмешек, где смерть грозит любому проявлению человечности, любой надежде на справедливость.

Я слушал его с удивлением. Значит, старая дружба не просто воспоминание о старых временах, значит, доктор так или иначе поддерживает связь с Муссолини?

— Доктор, простите, вы сказали, что виделись с дуче недавно?

— Перед началом «абиссинской экспедиции». По дороге из Стамбула. Из-за неисправности судна мы остановились на несколько дней в Неаполе, и мне пришла в голову мысль поехать в Рим. А там я решил дать ему знать о себе… И вот видите…

Доктор встал, достал из большого стенного шкафа альбом с письмами и фотографиями. На конвертах было почтовое клеймо Италии.

— Это его парк и вилла «Торлония» в Риме, — объяснил доктор Томов, показывая большую фотографию, где на переднем плане были запечатлены двое мужчин — он и Бенито Муссолини.

Затем доктор показал и другие фотографии, на которых он был снят вместе с дуче, — в легковом автомобиле в окрестностях Рима, на лодке, в кабине самолета, на месте пилота сидел Муссолини, а сзади него, также одетый в кожаную куртку летчика, — доктор Томов.

— Мы летали над Римом, Апеннинами, морем, — рассказывал доктор. — Сделали круг над Адриатическим морем, долетели до Ломбардии. Бенито сам вел самолет и гордился этим. Он говорил: «Эта страна только трамплин для меня. Итальянец превратится в римлянина, а Италия — в Древний Рим. Италия должна возродить свою древнюю славу или погибнуть…»

На одной из фотографий Бенито Муссолини был снят с доктором на теннисном корте. Дуче был в шортах, которые открывали его короткие толстые ноги, а футболка подчеркивала несоразмерные для его низкого роста мощные плечи штангиста. Некрасивая, даже уродливая фигура. Особенно гнетущее впечатление производила массивная, полысевшая, ненормально большая голова с властолюбивыми, суровыми чертами лица и огромной квадратной челюстью. Бенито держал доктора приятельски под руку. Дуче выглядел точно таким, каким мы его видели на широко распространенных в то время официальных портретах. В верхнем углу карточки надпись, сделанная рукой Муссолини. Я попросил доктора перевести мне ее.