Лошади частью были перебиты, частью разбежались.

Оставшиеся в живых защитники высоты «96» не давали немецким солдатам подготовить пологий съезд для танков рядом с мостом. Едва те поднимались в рост, хлопала снайперская Халдеева, а Халдеев со злобной радостью кричал:

— Еще один! У-у, я вам еще покажу!

Стреляли Рыженков и Отнякин.

Пересветову показалось, в его руку, выше локтя, впилась острая половецкая стрела. А на солнце медленно наплывала черная тень. Он поднимал слабую руку, куда-то показывал:

— Вот уже близко, близко море… Он дошел до него… Еще немного… Кто это?.. Старик? Это Кончак, хитрый Кончак… Холодно… Почему старик исчез, превратился в петуха кованого, серебряного…

В больной, контуженой голове истомленного Пересветова — то грозный гул, как будто море бьет в берег, то полная путаница и неразбериха, и перед глазами вспыхивают и плывут цветные круги. Сквозь розовую пелену он увидел Отнякина, его белесые лохмы и услышал:

— Слышь, студент, ухожу к половцам. Только молчок!

— Как к половцам? Отнякин, что ты? Куда?

— Как куда — через реку Тор, путь известный, еще прадеды так и назвали — торный путь, проторенный. Да что ты меня Отнякиным все кличешь — Чурило я. Я ухожу, чтобы на белом свете еще пожить. Мало я еще пожил.

— Так ты просто трус, — хотел, сказать и не мог Пересветов.

— Сказал — жить хочу! — Отнякин-Чурило цокнул языком и провел ладонью поперек горла. — Вот и выходит, что маленькому человеку, куда ни кинь, всюду клин… Нет, бежать, бежать в степь…

— Стой, Чурило! Ты хочешь жизнь купить!.. Нет, Чурило, ты не уйдешь! — Пересветов положил руку на латунную головку шашки и повернулся всем телом к Отнякину. Увидел перед собой испуганные, круглые глаза Отнякина.

— Товарищ старший сержант, — кричал тот, — студент наш спятил совсем: меня Чурилой какой-то обзывает, чего-то грозится, куда-то не пускает, за шашку хватается!

Рыженков махнул рукой: мол, не приставай к человеку — и продолжал стрелять.

Отнякин, весь в пыли, с закопченным лицом, отбросил карабин с открытым затвором, присел на землю и повел кругом злым и затравленным взглядом.

— Все, отстрелялся.

Рыженков обернулся:

— Почему оружие бросил?

— А-а, — махнул рукой Отнякин, — все равно погибать…