— Спасибо, товарищ майор.

— Не за что, лейтенант. Обычное дело. Так что если у товарищей из штаба к вам больше ничего нет, то будем двигаться.

— Я готов, товарищ майор.

Майор за столом сказал:

— Правильно, двигайтесь. — Он протянул мне бумажку: — Вот предписание, а сейчас дадим телефонограмму для порядка. Вопросов нема?

— Нет.

— Тогда счастливого плавания!

Да — мы шли по реке на самой обыкновенной моторной лодке. Вверх по течению, против расходившейся, свинцово-тяжелой на взгляд волны. Лодку вел молоденький солдат — ловкий, серьезно-деловой, краснощекий. Было ветрено, навстречу нам, похожая на снежные заряды, шквалом била иногда холодная, просвеченная солнцем водяная пыль, лодку крепко покачивало — она словно перепрыгивала с волны на волну, и Колодяжный, видно, жалея меня, знаком приказал мотористу малость сбросить обороты.

«Начинаются дни золотые!» — думал я, осматриваясь и стараясь почему-то отмечать не то, что здесь было хорошо, а то, что было плохо: встречный ветер, рваные, стремительные облака над угрожающе синей рекой, дикий лес по обоим ее берегам, мрачное выражение лица сидевшего на корме солдата, изучающий меня майор Колодяжный. А ведь на самом-то деле (это мне пришло в голову уже потом), а ведь на самом-то деле здесь все было очень красиво: реки такой силы и такой ширины я никогда в жизни еще не видел, влажный речной ветер был без единой пылинки, чист и свеж, леса по берегам — величественны и нетронуты. И солдат-рулевой не был мрачен — просто он сосредоточенно и добросовестно делал свое дело. А майор Колодяжный, сидевший напротив меня, не подозрительно, не упрямо-изучающе присматривался ко мне, а вполне дружелюбно и, наверно, прекрасно понимал, о чем я думаю.

— Вы женаты? — спросил он, нащупывая в кармане сигареты.

— Пока нет.

— Что ж, это, с одной стороны, хорошо, с другой — все-таки плохо… — В подробности замполит дивизиона вдаваться не стал, но было не так уж трудно догадаться, что именно имел он в виду — наверняка и трудности с жильем и опасения, как бы я не вздумал, как говорится, «пошаливать». — Комсомолец?

— Кандидат в члены партии.

— О! Это совсем отлично! У нас каждый коммунист на вес золота. Отлично, отлично! А как насчет спорта?

— Первый разряд — пулевая стрельба и шахматы, второй — самбо.

Вышло это, по-моему, немножко хвастливо, но ведь из песни слова не выкинешь: у меня действительно были разряды и по пулевой стрельбе, и по самбо, и по шахматам.

— Н-ну, брат! — очень довольно протянул замполит. — Будем считать, что нам крупно повезло. — И, заметив мою улыбку, добавил: — Говорю вполне серьезно. Со спортсменами-разрядниками у нас не очень. Это хорошо, что вы такой разносторонний человек… А еще один вопрос можно?