В этот момент он услышал шелест юбки вблизи. Эта была Джеки. Она нагнулась и вытащила из кармана ростовщика револьвер. Тогда Билль отпустил его и стоял над ним, тяжело дыша.

Лаблаш, с трудом переводя дыхание и с вытаращенными от ужаса глазами, услышал повелительный голос, приказывающий ему встать. В этом голосе не было ни следа акцента, с которым говорил Ретиф.

Лаблаш уставился глазами на дуло револьвера, но не пошевелился и не вымолвил ни слова. Джеки вошла внутрь здания, где было совершенно темно. Она хотела зажечь лампу и узнать истину.

— Встаньте! — еще раз холодно скомандовал Беннингфорд.

Ростовщик повиновался. Взглянув на высокую худую фигуру своего противника, он пробормотал с ужасом:

«Ретиф!..»

Свет зажженной лампы показался в отверстии дверей. Билль, указав туда, произнес таким же повелительным голосом:

— Идите туда!

— Нет!.. Нет!.. Только не туда, — с ужасом пробормотал Лаблаш.

— Идите туда! — повторил Билль, направляя на него свой револьвер.

Согнувшись, Лаблаш исполнил приказание. Беннингфорд последовал за ним в убогое помещение и быстрым взглядом окинул его. Он увидел Джеки, которая стояла на коленях возле распростертого тела своего дяди. Но она не плакала. Ее лицо словно окаменело, и неподвижный взгляд уставился на седую голову Аллондэля и его закатившиеся раскрытые глаза.

Лаблаш посмотрел на Джеки, пораженный ее присутствием и тщетно стараясь понять связь, существующую между нею и Ретифом.

Беннингфорд запер дверь и обратился к Джеки.

— Он умер? — спросил он каким-то торжественным тоном.

— Он мертв… мертв! — отвечала Джеки слегка дрожащим голосом, но взгляд ее был также неподвижно устремлен на убитого.

В это время дверь тихо отворилась. Никто в первую минуту не заметил этого. В комнату вошли несколько темных фигур.

Лаблаш стоял неподвижно. Он не смотрел на мертвого, но не спускал глаз со своего живого врага, стараясь угадать, что он замышляет. Сам ли он расправится с ним, или передаст его в руки правосудия? Суда Лаблаш не особенно боялся. У него нашлись бы оправдания, и, кроме того, — его богатство было для него мощной защитой. Но Джеки!.. Ее роль была для него загадкой.

В это время Беннингфорд снял шарф со своей шеи и стал вытирать краску с лица. Лаблаш увидел, что из-под нее выглядывает белая кожа, и, прежде, чем Билль снял свой парик, ростовщик понял истину.

— Беннингфорд!

— Да, это я, — ответил Беннингфорд, пристально глядя на задрожавшего ростовщика.