— А как же вы узнали? — спросил я.

— Чабан послал ко мне паренька.

«Пожарка» помчалась в степь, оставляя за собой черный шлейф пыли.

О конспирации нечего было думать. Все как на ладони: хоть на машине, хоть верхом — все равно видать. Степь ровная, как стол. Поэтому оставалось только спешить. И шофер «газовал»!

Показалась юрта. Машина подрулила к ней. Навстречу вышел пожилой казах. Гостей встретил шуткой:

— Ничего не горит, а тут пожарники… Степь только горит немножко. Такой жара!

— Да, жарко, — согласился Акифьев и тихо спросил: — Где?

Чабан жестом руки показал на овчарню.

— Там! Спит парашют. А может, не спит — просто так лежит. Кто его знает.

В тени у овчарни лежал на животе мужчина в простой, как у чабана, одежде.

Мы осторожно приблизились к нему. Акифьев встал у головы, я — у ног. Кончиком ботинка дотронулся до ноги незнакомца. Тот резко повернулся и сел, прищурив и без того узкие глаза от солнечного света, ударившего ему в скуластое лицо. Двое простоватых парней в штатском не испугали его.

— Чего надо? — тоном человека, не вовремя разбуженного, спросил он.

Вместо ответа Акифьев скомандовал:

— Руки вверх! — и навел пистолет.

— Вы что, ребята? С ума, что ли, спятили от жары?

Говорил он почти без акцента, четко. Интеллигентное лицо. На вид лет сорок — сорок пять.

— Руки вверх! — повторил я.

Незнакомец, видя, что с ним не шутят, медленно поднял руки.

— Вы за кого меня принимаете? Ошиблись, ребята.

— Ошиблись — извинимся. Время военное, — ответил Акифьев и, обращаясь ко мне, сказал: — Вася, посмотри, что у него там в карманах.