От станции уже ничего не осталось, а немцы все бомбили ее, не раз выводили из строя все пути, а грузы, несмотря на это, все шли и шли к Сталинграду…

Наранов показал, что вместе с ним были выброшены в районе станции еще два диверсанта. Один из них в форме старшего лейтенанта, другой в форме капитана. Диверсионная группа получила специальное задание вывести из строя путевое хозяйство узловой станции, оборвать подход к Волге…

Мы начали поиск остальных диверсантов. Если верить Наранову, они были где-то здесь, рядом. Малейшее промедление, и диверсия на новой ветке может совершиться. Искать, искать, искать! Без отдыха, без сна! Все железнодорожники нами были оповещены о выброске диверсантов, ориентированы в приметах.

На третий день в оперпункт позвонил начальник разъезда 412-го километра. Он сообщил, что к нему на разъезд пришел человек в форме старшего лейтенанта, отдал пистолет и взрывчатку. Сидит и ждет, когда за ним приедут из НКВД. Начальник разъезда был так взволнован, что спотыкался на каждом слове.

— Скорее приезжайте… Не могу работать, — молил он.

Я доложил о звонке Акифьеву. Он тут же выехал на место происшествия на дрезине.

До разъезда было совсем недалеко. Акифьев вернулся вскоре вместе со старшим лейтенантом, назвавшимся Лисиным.

На допросе Лисин рассказал, что был выброшен в числе трех диверсантов. Приметы одного сходились с приметами Наранова. Третий — старший группы, в форме капитана — убежденный враг; в случае чего — живым сдаваться не намерен.

— Это орешек покрепче будет, — сказал Акифьев. — Одним нам с ним, пожалуй, не справиться. Надо подключить больше людей.

Решили привлечь к розыску и Лисина. Знает в лицо. Пришел с повинной, не подведет.

Акифьев снял трубку телефона и попросил райком партии. К телефону подошел секретарь райкома Николай Александрович Навозов. Акифьев доложил ему о задержанных и поиске «капитана». Навозов одобрил наш план.

Не мешкая, мы направились в поселковый Совет, на станцию, пригласили коммунистов.

— Товарищи, помогите!.. Диверсант рядом! — говорили всем. И люди понимали опасность, выходили на свои посты.

Началась беспокойная ночь. Не только мы не сомкнули глаз. Не спали десятки людей: одни, кто постарше, сидели с цигаркой у своих землянок, а помоложе — находили всевозможные срочные дела, чтобы пройти из конца в конец поселка, оказаться будто ненароком на путях станции, около локомотивного депо, всюду вглядываясь в темноту ночи и прислушиваясь к каждому шороху.

Ночь прошла без результатов. О «капитане» никаких вестей. И лишь утром к нам прибежал железнодорожник: