Лао стиснула кулаки, в ее глазах сверкнуло пламя, куда более жаркое, чем пламя костра.

— Но я не желала такой судьбы. Я читала древние свитки, пережившие тысячелетия, и знала, что есть другой, огромный мир за стенами нашего города — тот, куда у нас давно спускаются только зверолюди. Я должна была умереть там, где родилась, женой и матерью потомков кровосмесительных браков… Но я восстала — и случилось так, что впервые за тысячу лет верховная жрица Древних Богов покинула Опар и бежала в джунгли, предпочитая вольную жизнь и вольную смерть покорному прозябанию в городе живых мертвецов!

Голос Лао зазвенел, и вождь Човамби, сидевший рядом, погладил ее по плечу. Лао посмотрела на него и улыбнулась.

— Судьба оказалась милостива ко мне. Я пришла в эту деревню и обрела здесь то, чего не знала моя мать и, увы, никогда не узнает сестра: свободу и любовь, которые дороже всех сокровищ Опара!

Човамби обнял плечи черноволосой женщины.

— Самого большого своего сокровища Опар уже лишился, — сказал он. — А то, что в нем осталось, не стоит даже полусгнившей шкуры гиены! Хорошо, что я отговорил моего брата Вазири от попыток завоевать проклятый город, иначе нас ждали бы большие несчастья и, возможно, смерть…

— Неужели Опар и впрямь так неприступен? — небрежно спросил Джек Арно.

Его небрежность не обманула бывшую жрицу, чьи серые глаза, казалось, могли читали в душах людей.

— Неприступных городов не бывает, — покачала головой Лао. — Но я не советовала бы вам, чужеземцы, пытаться завладеть золотом, которое там хранится. Желтый металл давно потерял для нас цену, но люди Опара ревниво относятся к своему добру. Тот, кто попробует его похитить, окажется в большей опасности, чем очутившись на реке во время схватки крокодилов с бегемотами!

— И часто здесь случаются такие схватки? — полюбопытствовал спросил Тарзан. — Я вырос в джунглях, почти всю жизнь провел в них, но никогда не слышал о подобных сражениях!

Лао снова уставилась в костер.

— Всякий раз, когда на алтарь храма Опар возлагают человеческую жертву, заклинания жрецов возрождают древнюю магию, которая будит в животных неистовство. Пока не опустится жертвенный нож, на несколько миль вокруг города дикие твари кидаются друг на друга, а стены города Опара дрожат от воя полуобезьян…

Тарзан невольно вздрогнул, вспомнив свое видение: белокурую девушку на черном каменном алтаре.

— Значит, ваш народ приносит человеческие жертвы? — сквозь зубы спросил он.

Лао потупила голову.

— Раньше Древние Боги требовали только бескровных возлияний. Но с тех пор, как страшные беды обрушились на мой народ, повелителей моря и суши начали задабривать кровью. Жрецы говорили, что новые беды можно предотвратить только кровавыми жертвами, а всего угоднее богам, когда на алтарь проливается человеческая кровь…