Все-таки, она отдохнула и, как ни странно, чувствовала себя довольно бодро. Однако нежеланный момент неотвратимо приближался. Саша недаром так оттягивала основательное умывание. Многие слабости ей удалось в себе подавить, но только не боязнь холодной воды. И утром она сильно замешкалась с умыванием, осторожно протирая лицо влажными руками до тех пор, пока сзади нее насмешливо не заметили:

— Ты, ровно девчонка. Красоту боишься спортить, что ль?

Пришлось со всего размаху бросить в лицо полную пригоршню. Тот, который сказал ей насчет воды, не уходил, ждал пока она доумывается, а на обратном пути в помещение пошел рядом и обратился по-свойски:

— А я думал-думал и придумал: точняк, бунт на корабле случился. Фактически! Они куда плыли? Обратно под власть богатеев? А тут, на корабле — свои допекли. Не иначе, с теми рыбаками стакнулись, классовую солидарность проявили, офицеров порезали — и в воду! А те рыбаки, опять же, в классовую солидарность, не выдали — видали их, де мол, утром, а потом куда девались — невдомек! Лихо?

Его маленькие карие глазки радостно блестели, все лицо выражало простодушную уверенность в собственной правоте.

— А вы как все это знаете? Подслушивали, что ли?

— Подумаешь, тайна, а почти никто и не спал, обсудили уж поутру, все похоже думаем. Не каждую ночь же такое! Соскучились все по развлечению, а тут… Не шевелились, чтоб не умолк, и от интереса затаились. Здорово, еще сто раз бы послушал… Я прежде про всяких сыщиков сколько знал! Нат Пинкертон, а еще Шерлок Холмс. И сам разгадывать мастак, видал, как я раскусил?

— И ничего не раскусил, — сердито ответила Саша. Так вот почему ее крики никого «не разбудили». Некого было будить. — Если так, куда же матросы с корабля делись? И потом, среди морских офицеров, знаете, какие герои бывали? Вот Крузенштерн, например, а еще Нахимов, Ушаков, Макаров… Они все о матросах заботились. А вы сразу — резать.

— А он сам-то, дядька твой — из капитанов? Я догадался. А может и вовсе просвещенный, из морского ведомства? Чересчур гладко докладает. А говорили, он свой братишка. Беляка шлепнул… А?

— Вас как зовут? — вместо ответа спросила Саша.

— Жоркой…

— Жорж? Неприятно…

— Новое дело! Чего тут неприятного? Вот, чудак! Ну, пускай Егор …

— Так. Егор лучше. Знаете, Егор, у вас так звучит, что «просвещенный» не может быть «своим». Вы не правы. Это просто значит, что у человека культура и образование проникли в самую плоть и кровь. А этого палача он действительно убил. Левой рукой!

— Да, наподобие… Ступин разъяснил, что такие нужны революции…