И прерывающимся голосом я рассказал ей все, да, все, потому что не имел права ничего скрывать. Я объяснил ей, для чего ее привели сюда. Она выслушала меня молча, и только губы ее побелели.

– Поистине теули превзошли наших жрецов, – заговорила она, когда я закончил. – Жрецы нашего народа пытают и приносят жертвы во славу богов, а не во имя золота и тайной злобы. Но что нам теперь делать? Скажи мне, муж мой, ты должен сказать!

– Я не смею, – простонал я.

– Ты словно девочка, которая не решается признаться в сжигающей ее любви, – проговорила Отоми с печальной и гордой усмешкой. – Хорошо, я скажу за тебя. Ты думал о том, что этой ночью мы должны умереть.

– Да, – ответил я. – Умереть сейчас или умереть завтра, испытав все муки и унижения, – иного выбора у нас нет. Если Бог нам не поможет, мы должны помочь себе сами, а способ у нас только один.

– Бог? Нет никакого Бога! Было время, когда я усомнилась в богах своего народа и обратилась к твоему божеству. Но сейчас я отвергаю и проклинаю Его! Если бы был милосердный Бог, о Котором ты говорил мне, разве бы Он допустил подобное? Ты единственный мой бог, и только тебе я поклоняюсь. Нечего взывать к тому, чего нет! А если что-то и есть, то все равно никто не услышит наши жалобы и не увидит наши страдания. Поэтому будем надеяться только на себя. Вон лежат веревки. На окне есть решетка. Одно мгновение – и мы улетим за пределы солнца, прочь от жестокости теулей или просто уснем навеки. Но пока еще у нас есть время. Давай поговорим немного! Вряд ли они приступят к пыткам до рассвета, а к рассвету мы будем уже далеко.

И мы повели беседу, насколько мне позволяла боль. Мы вспоминали о нашей первой встрече, о том, как Отоми была отдана мне, богу Тескатлипоке, Душе Мира, о дне, когда мы лежали бок о бок на жертвенном алтаре, о нашей настоящей свадьбе, об осаде Теночтитлана и о смерти нашего первенца. Так мы проговорили далеко за полночь и умолкли лишь часа в два утра. Гнетущая тишина воцарилась в темнице. Наконец Отоми обратилась ко мне, и голос ее зазвучал торжественно и глухо:

– Муж мой, ты измучен болью, а я усталостью. Время совершить неизбежное. Печальна наша судьба, но впереди нас ждет наконец покой. Благодарю тебя, муж мой, за твою доброту, но еще больше благодарю тебя за верность моей семье и моему народу. Прикажи приготовить все для нашего последнего странствия.

– Приготовь, – ответил я.

Отоми встала и занялась веревками. Вскоре все было сделано. Час смерти пробил.

– Помоги мне, Отоми, – попросил я. – Я сам не могу ходить.

Она подняла меня своими нежными сильными руками и поставила на табурет под зарешеченным окном. Потом она накинула мне на шею петлю, встала со мной рядом и затянула вторую петлю у себя на горле. В торжественной тишине мы обменялись последним поцелуем. Все уже было сказано.