Но турки все раздавили. Вот почему храм Святой Софии в камне и мраморе выражает безмолвный вопль греческой души: мы потеряли слишком много, больше ни пяди, никакой Македонии, ничего больше мы не намерены потерять!
Боль от этих потерь обостряется современным опытом войны и беженства. Поэт Йоргос Сеферис, лауреат Нобелевской премии по литературе, пишет в стихотворении «Дом у моря»:
Причина страданий Сефериса – Греко-турецкая война 1922 г., последнее событие в череде балканских военных конфликтов (начиная с Русско-турецкой войны 1877 г. на территории Болгарии), новости о которых занимали первые полосы газет с последней четверти XIX в. и по первую четверть XX и которые определили границы на Балканах в том виде, в каком они более-менее сохранялись до 1990 г., до начала гражданской войны в Югославии.
Хотя османы в XV в. изгнали византийских греков из Константинополя, в Стамбуле и на западном побережье Малой Азии, особенно в Смирне, большие греческие общины оставались до конца Первой мировой войны. Расчленение Османской империи вследствие этой войны дало возможность грекам (воевавшим на стороне победивших союзников) вернуть утраченные территории, на которых проживало более миллиона этнических греков. Но грекам хотелось большего. На протяжении ряда лет британский премьер-министр и романтический эллинофил Ллойд Джордж давал грекам основания верить, что западные союзники поддержат любые действия Греции как христианской нации и наследницы Древней Греции в отношении турок-мусульман. Эта наивная вера, подкрепляемая распространяющейся в Турции после падения султаната анархией, подтолкнула греков к попытке осуществления своей Megali Idea – «великой идеи» возвращения каждого сантиметра исторической территории Греции. Это очередное проявление старого балканского реваншистского синдрома: каждая нация объявляет своей естественной территорией все земли, которые она имела в период своей максимальной исторической экспансии.
В 1921 г. греческая армия, вопреки всякой военной логике, выдвинулась за пределы заселенного греками западного побережья Малой Азии и вторглась глубоко в горные районы Анатолии. До Анкары им оставалось пройти двести сорок километров. Этот марш-бросок оставил армию практически без снабжения боеприпасами и продовольствием. Репортер газеты Toronto Daily Star Эрнест Хемингуэй пишет, что греческие офицеры – «полная бездарность», а их войска идут в наступление в церемониальной униформе XIX в., «в белых балетных юбках и туфлях с загнутыми носками и помпончиками».
В августе 1922 г. жестокий и харизматичный молодой турецкий генерал Кемаль Ататюрк, который занимался воссозданием новой Турецкой республики из анархического болота Османской империи, решил дать отпор. Хемингуэй пишет, что турки наступают «непреклонной и грузной поступью». За десять дней Ататюрк отогнал греческую армию обратно к побережью Эгейского моря. Войска погрузились на стоявшие у берегов корабли, оставив греческое население Смирны под артиллерийским огнем противника и на растерзание турецкой солдатне. Греки потеряли 30 000 человек убитыми. За этим последовала широкомасштабная миграция в двух направлениях: 400 000 турок из греческой Фракии двинулись в Турцию, 1 250 000 греков из Малой Азии – в Грецию. Бездомные, плохо одетые, голодающие, они увеличили население Греции на 20 %. Беженцы заполонили Салоники, а население Афин с их приходом возросло более чем втрое.