– А ты что, товарищ ефрейтор Карамышев, заградзаставы боишься? – усмехнулся Воронцов.

– А то ты не боишься…

Воронцов промолчал. Он и так много сказал. Он внимательно всматривался в красноармейскую книжку ефрейтора, но ничего, кроме чёрных чернильных пятен и штрихов, разглядеть не мог. Видя замешательство Воронцова, ефрейтор отстегнул от ремня и подал ему трофейный сигнальный фонарик. Включив фонарик, Воронцов старался разглядеть не только фотокарточку и печать на ней, но и лица бойцов, стоявших позади ефрейтора, словно пытаясь угадать в них не только их судьбу, но и свою собственную.

Документы связиста были в полном порядке. У кавалериста тоже, на первый взгляд, всё было в порядке. Что же делать? Почему ни капитан Старчак, ни ротный не дали никаких инструкций на случай подобных обстоятельств? Пропустить колонну в тыл? Пусть идут до ближайшего сборного пункта? Но с кем ему держать здесь оборону? Донцов и Зот Федотыч с Васякой такие же окруженцы. Но они уже окопались и в составе его группы приготовились к бою, чтобы выполнить приказ продержаться до полудня.

– Командир полка с обозом будут здесь минут через пятнадцать, – пояснил ефрейтор.

Воронцов вернул ему красноармейскую книжку. Фонарик же придержал. И напомнил пулемётному расчёту:

– Донцов, если что, длинными очередями… А ты, Алёхин, сразу бросай пару гранат. Пойдёмте, Карамышев, проверим документы у ваших людей.

Группа боевого охранения, которой командовал ефрейтор, находилась там, где её застал окрик Воронцова и выстрел Васяки.

– Всем приготовить красноармейские книжки! – скомандовал Карамышев. – Проверка документов.

– Какая ещё проверка? Какие, к чёрту, документы? – отозвалась темнота раздражёнными простуженными голосами.

– Куда ты нас привёл, Карамышев?

– К своим, – сухо ответил ефрейтор.

– Свои бы на кухню повели, пожрать бы первым делом дали.

– Заткнись, Кудряшов, – тем же спокойным тоном отозвался Карамышев. – У тебя везде одна и та же песня. Хорошо, что к берёзке не повели.

– А это ещё неизвестно!

– Вот тебе и вышли к своим!

– Прекратить разговоры! – И Воронцов скользнул узким зелёным лучиком по лицам бойцов – бледные, небритые, измождённые. – Когда отроете окопы, все получите по сухарю и одну банку тушёнки на десять человек.

– Какие окопы? Ты что, старшой? – напирал всё тот же, раздражённый, простуженный, от которого пахло застарелой сивухой.

– В полный профиль! Бруствер – по ноздри! Понял? – Воронцов выкрикнул это в один дых, понимая, что сейчас, чтобы остановить их, уже заглянувших в лицо смерти и увидевших впереди смутное избавление, нужно сказать что-то такое, во что бы они сразу могли поверить.