— Да-с, вон оно как, понимаем, — произнес доктор, окончив чтение и громко крикнул: — Умываться давай, лошадь седлать!..

— Случай подходящий... и можно рассчитывать... Н-да... человек со средствами... положим, не без подозрения, — соображал доктор, намыливая руки.

Письмо, полученное доктором, было следующего содержания.

«Любезнейший и уважаемый доктор!

У меня в доме случилось большое несчастие, так сильно меня поразившее, что с большим трудом и тяжелым чувством принимаюсь за это письмо.

Наш общий знакомый и хороший мой приятель, скажу более, друг, Батогов, приехал ко мне еще вчера вечером и, после дружески проведенного вечера, остался ночевать у меня в угловой комнате.

Придя на другой день, то есть сегодня утром, к нему, застал его без всяких признаков жизни. По некоторым данным, я смею предполагать, что он отравился опиумом, который курил даже при мне вечером, несмотря на мои советы бросить...

Может быть, есть еще надежда спасти его, хотя, впрочем, сомневаюсь...

Приезжайте как можно скорее — жду.

Весь ваш Ф. Перлович».

— «Хотя, впрочем, сомневаюсь»... — цитировал доктор окончание письма, садясь на свою лошадь.

***

Прошло три дня. По шоссированной улице, мимо местного клуба, подвигалась под звуки похоронного марша пестрая процессия: священник в новых золотых ризах, поддерживая полы шелкового подрясника, шел по краю дороги, где посуше, беспрестанно обходя кучи запасного шоссейного камня. Человек десять без шапок и в мундирах, поверх которых, на всякий случай, накинуты были шинели, несли большой гроб, покрытый парчовым покровом.