— О, как я благодарен вам! В этом не было бы нужды, если бы Аллах меня окончательно не покинул. Я почти его поймал…

— Где?

— Наверху, за деревней Джеад. Он в спешке взял не ту лошадь, я же скакал на коне английского эфенди. Моя оказалась сильнее, я был все ближе и ближе к нему, хотя он успел далеко ускакать. Мы мчались галопом на север и проскакали через Джеад. Я уже настолько приблизился, что мог дотронуться до него рукой…

— Ты не стрелял?

— Я не мог, ибо уже разрядил оба ствола. В гневе я чувствовал себя вдвойне сильным — я хотел сбросить его с лошади. Мы подъехали к ореховым деревьям. Он спрыгнул с лошади, забросил пакет за спину и помчался между деревьев. Я тоже спешился — на лошади там было не проехать. На земле он оказался проворнее. Он сделал дугу и вернулся на то место, где стояли лошади. Вскочил на мою и был таков.

— Какой ужас! И ты не пытался его догнать?

— Пытался, но стало темно. Я повернул обратно, спросил там, как называется деревня, и вот я здесь. Аллах да превратит камни, украденные у меня, в могильные камни для Абрахим-Мамура!

Несчастный Якуб во второй раз упустил свое сокровище, которое уже было у него в руках. Я высказал предположение, что Мамур держит путь в Триполи, раз поехал через Джеад. Мы могли бы пуститься за ним только утром, но это уже было бы бесполезно.

Еще больший гнев, чем Якуб, проявил Линдсей. Он был вне себя от возмущения, что этот подлец воспользовался его лучшей лошадью.

— Я вздерну его! — заявил он.

— За что? За то, что он украл вашу лошадь? — спросил я.

— Да, и за это тоже.

— Но тогда вы должны будете повесить и Якуба Афара.

— Афара? За что?

— Ведь он забрал лошадь, а вор позаимствовал у него…

— Как это?

Мне пришлось переводить ему рассказ Якуба. Но этим я только подлил масла в огонь. Он скорчил такую рожу, какой я еще ни разу не видел, и закричал:

— Иметь такую лошадь и не догнать! Позор! Да!

Якуб понял, что речь идет о нем.

— Я куплю ему новую лошадь, — объяснил он.