— Я попал! — закричал Халеф. — Он мертв. Видишь, сиди, я не дрожал.
Мы подождали еще немного. Абрахим-Мамур не выплыл, и мы оба поверили, что выстрел действительно попал в цель.
Мы пошли назад на поле боя.
Хоть я и замечал, куда мы бежали, но найти обратную дорогу было непросто. Пока нас не было, положение изменилось. Стало светлее, поскольку жители окрестных домов высыпали на улицу с бумажными фонариками. Часть солдат образовали кордон возле трех домов, а другие искали беглецов в окрестных дворах и следили за задержанными. Ими считались все, кто был обнаружен сегодня в доме грека. Сам он был мертв. Капитан отрубил ему голову ударом сабли. Его жена стояла среди связанных юношей и девушек. Здесь же были накурившиеся. Пока шел бой, сознание медленно возвращалось к ним. Несколько солдат были убиты, многие ранены. Халефа тоже задело в руку, но по касательной ниже локтя и поэтому неопасно. Задержаны были только четверо мужчин, явно принадлежавших к шайке мошенников. Шестерых застрелили, остальным удалось уйти. Омар сидел расстроенный на лестнице — Абу эн-Насра он не нашел, а остальное его не волновало…
Старый Барух уже пошел спать, когда раздались первые выстрелы. Он в страхе забился в угол своей комнаты и только сейчас выполз наружу и с удивлением рассматривал содеянное.
Пленников сковали в цепочку для препровождения в казарму, и офицер дал разрешение солдатам «почистить» дом грека. Дважды просить их не понадобилось. Через десять минут все, что можно было вынести, было сметено.
Я спросил капитана, где офицер.
— Он стоит там, возле дома, — последовал ответ.
Это я уже знал. Но мне нужно было выяснить еще кое-что. До боя он молчал, потому что не знал, кто я. Сейчас он мог мне доверять.
— В каком он чине? — спросил я.
— Не задавай таких вопросов! — резанул он довольно жестко. — Он запретил говорить об этом.
Но мне обязательно надо было это узнать! Один из солдат все еще копался во дворе, выискивая, чем поживиться. Когда он выбирался через кучи хлама, я остановил его.
— Ничего не нашел?
— Ничего! — проворчал он.
— Ты заработаешь кое-что у меня, если ответишь на один вопрос.
— Какой?
— В каком чине офицер, который вас привел сюда?
— Мы не должны говорить о нем. Но ведь и он обо мне не подумал. Дашь двадцать пиастров, если скажу?
— Дам.
— Это