— Он что, должен запросить Стамбул, сказал ли этот человек правду или нет?

— Да.

— И сколько это продлится?

— Неизвестно сколько.

— А если он действительно окажется британским подданным?

— Он все равно получит свое наказание.

— Но ведь он им не является!

— В таком случае кади утяжелит наказание. Но я лично в это его утверждение совершенно не верю.

— А я думаю, это вполне реально. Иначе как он мог придумать такую ложь?

— Чтобы избежать палок и выиграть время. Нужно убедить кади назначить как можно более тяжелое наказание.

— Эфенди, ты сам не хочешь поговорить с кади?

— Лучше тебе это сделать — у меня совершенно нет времени. Мне предстоит одна срочная поездка, о которой я вам скоро расскажу. Мы увидимся у Гуляма.

Чужеземец, которого я посчитал армянином, должен был в это время покидать здание суда. Мне нужно было проследить за ним. Он шел медленно, задумчиво, и я двигался за ним минут десять. Тут он неожиданно обернулся и увидел меня. На суде, когда я выступал, он меня наверняка приметил и теперь, несомненно, узнал. Он пошел дальше и свернул в узкий проулок. Я решил ни за что не упускать его из виду. Он уже наполовину прошел улочку, как обернулся снова. Естественно, он опять увидел меня. Так продолжалось довольно долго — он шел и оборачивался, а я неотступно следовал за ним. В пылу преследования мне уже было безразлично, что он думает по поводу моего поведения. Обстоятельство, что он меня боится, подогревало меня во мнении, что совесть его нечиста. Вот он завернул в проулок. Когда я спустя полминуты пришел на его угол, он неожиданно вышел, гневно на меня взглянул и спросил:

— Зачем ты идешь за мной?

Я осмотрел его с головы до ног и спросил:

— А что, если наши пути совпадают?

— Но это моя дорога!

— Иди же по ней, но мой путь прямой и честный!

— Ты хочешь этим сказать, что мой — нет?

— Я твой путь не знаю и знать не хочу.