Сказав это, я отвернулся от него, и он не сделал попытки мне возразить. Мне не нужны были эти деньги, но оставив их себе, я извлек бы большую пользу, нежели если бы они провалились в бездонную суму чиновника.

Мы тронулись в путь. Хавасы получили приказ следовать на отдалении, чтобы привлекать поменьше внимания.

Мы пришли на тот самый угол, где вчера вечером встретились с бежавшим человеком. Гулям тоже вспомнил это место. Отсюда вести должен был я. Найти дом было делом несложным. Дверь оказалась заперта. Мы постучали. Нам никто не открыл.

— Они испугались, — сказал кади. — Они нас заметили и попрятались.

— Не думаю, — возразил я. — Один из этих людей встретился мне, когда я шел с Али Манахом. Он видел, что дервиш арестован и дело провалилось. И он предупредил остальных.

— Тогда ворвемся силой!

Вокруг стали собираться прохожие. Кади приказал хавасам рассеять толпу. Затем дверь попросту выломали. Я признал длинный коридор. Полицейские обшарили все помещения — никого. Все говорило о том, что обитатели дома спешно спасались бегством.

Я искал место, где лежал связанный. Вернувшись во двор, услышал, как кади затеял новый разговор с Али Манахом. Он поначалу боялся, что в доме кто-то окажется, но страх исчез вместе с теми, кому удалось улизнуть. Мне пришлось все повторить — показать место, где он сидел рядом со мной и куда они тащили меня связанного.

— Ты не признаешь этот дом? — спросил его кади.

— Нет.

— Ты здесь никогда не был?

— Никогда в жизни!

Тогда чиновник повернулся ко мне:

— Не может же парень так врать! Я начинаю думать, что ты ошибаешься.

— Но тогда ошибается и Исла, видевший его в Стамбуле!

— А разве такое не случается? Многие люди весьма похожи. Этот рыбак из Инедже может оказаться невиновным.

— Давай отойдем в сторонку, кади.

— Зачем?

— Мне надо тебе кое-что сказать, что не предназначено для посторонних ушей.

Он пожал плечами и сказал: